Игра с огнем

Дэйн Клаудиа

— Мисс Прествик! — сказал он и сжал ее руку. От этого прикосновения по всему телу разлилось приятное успокаивающее тепло. — Остановитесь. Не стоит впадать в неистовство. Я не буду заключать пари, если, как вам кажется, это приведет к столь неприятным для вас последствиям.

— Благодарю вас, лорд Айвстон, — сказала она и посмотрела ему в глаза. Все-таки он был очень привлекательным молодым человеком. Высокий и такой симпатичный.

— Возможно, все гораздо проще, и пари стоит заключить, но нужно изменить ставку, — сказал он, улыбаясь и с нежностью глядя на Пенелопу. — К примеру, я мог бы поставить на то, что в этом сезоне

на вас женюсь я. Это даст мне большое преимущество, ибо только мы с вами будем знать, что никогда не поженимся. Я заработаю приличную сумму денег, а вы погубите Иденхема, заманив его в свои сети.

— Лорд Айвстон! Ваше предложение омерзительно! — сухо сказала она. — Но в нем есть рациональное зерно, — с усмешкой добавила она. — Правда, открытым остается вопрос, поверит ли кто-нибудь, что я предпочла Иденхема вам?

— Да, лгать вы не умеете, мисс Прествик, — сказал он. — Ваши глаза лучше слов говорят о вашем выборе. Помните метафору про ястреба?

— Лорд Айвстон, не стоит лишний раз подчеркивать, что мои желания настолько очевидны. Я считаю себя приличной леди, а вы заставляете меня в этом усомниться.

— Получается, что приличная леди должна быть скрытной? А может быть, лучше сказать — коварной?

— Я имела в виду, что приличная леди должна быть осмотрительной, лорд Айвсгон, и вы это прекрасно понимаете, — сказала она, улыбаясь от удовольствия, которого еще ни разу не испытывала от разговора с мужчиной. Что такого особенного было в Айвстоне? Почему ей было с ним так весело? Она и представить себе не могла, что прямой наследник высокого титула способен всколыхнуть в ее душе подобные эмоции.

— Надо полагать, мы пришли к соглашению, мисс Прествик? — спросил он, озорно блеснув голубыми глазами.

Пенелопа кивнула в знак согласия:

— Да. Вы заявляете ставку на то, что мы собираемся пожениться. Надеюсь, у меня появится масса поклонников, которым будет любопытно узнать, — ведь это свойственно мужчинам, — что же такого вы нашли во мне, и тогда скорее всего они тоже захотят побороться за приз. Остается только надеяться, что среди них окажется и герцог Иденхем.

— А вас не беспокоит, что вы будете… окружены толпой поклонников, мисс Прествик? — вкрадчиво спросил Айвстон. По непонятной ей причине он сделал ударение именно на слове «окружены».

— Думаю, мне это понравится, лорд Айвстон, — сказала она. — Я столько раз видела, как это происходит с другими женщинами, поэтому совершенно уверена, что отлично справлюсь. В конце концов, каждый джентльмен знает, как вести себя с утонченными дамами, не правда ли? Мне кажется, это будет очень забавно.

— Считаю своим долгом напомнить, что вы только что сравнили себя с призом, который нужно завоевать. Правила сватовства несколько отличаются от спортивного соревнования. Вы могли бы попросить леди Далби научить вас, как наилучшим образом справиться с этой ситуацией.

Пенелопа гордо выпятила грудь.

— Лорд Айвстон, я прекрасно знаю, как нужно вести себя в любой ситуации. Мне не нужны инструкции. Ни от кого.

Лорд Айвстон опустил светловолосую голову и взглянул на Пенелопу из-под светлых бровей.

— Тогда, мисс Прествик, начинаем игру.

— Я не желаю тебя слушать. Веселье затянулось, и я хочу домой, к жене, чтобы поиграть в свои собственные игры.

Когда Кранли начинал сердито огрызаться, как сейчас, возражать не имело смысла.

Айвстон был уверен, что Амелия уже прекрасно изучила эту особенность его характера.

— Как ты думаешь, я уже выиграл пари? — спросил его Айвстон, пока они направлялись к леди Далби.

— Она лишь поговорила с тобой. Всего один раз. Этого недостаточно. Нужны более убедительные доказательства, подтверждающие ее интерес к тебе.

— Тебе недостаточно? По-моему, я должен убеждать мистера Грея, — сердито прошептал Айвстон.

— Вы же не собираетесь уходить? — спросила София, когда братья склонили головы в поклоне. — Так скоро?

— Боюсь, нам действительно пора, — сказал Айвстон. — Новоиспеченный супруг. Молодая жена. Думаю, в данном деле есть законы, которые лучше не нарушать.

— Супружество требует исполнения и некоторых других… приятных обязанностей, — с легкой улыбкой сказала София.

Она стояла у окна в полном одиночестве; ее белое платье переливалось в неровном свете свечей и отражалось в темном оконном стекле. У нее был загадочный, отрешенный вид, несмотря на полную гостиную людей, но в чем причина ее настроения, Айвстон понять не мог.

— Вы были очень добры, несмотря на то что мы отняли у вас столько времени, надоедая своим присутствием, — сказал Айвстон.

— Вы мне вовсе не надоедали, лорд Айвстон. Для вас и вашего брата, для всех ваших братьев двери моего дома открыты в любое время.

— А для наших кузенов? — спросил Кранли. — Кажется, вы знакомы с нашими американскими кузенами, леди Далби? Как это получилось?

— У нас общая родина, — парировала София и вежливо рассмеялась. — Но, думаю, такой ответ вас не устроит. На самом деле все очень просто. Неужели ваша мать никогда не рассказывала об этом?

Наступила неловкая тишина. Вполне возможно, что София намеренно создала такую ситуацию — своего рода наказание за любопытство. Сам Айвстон не очень хорошо знал Софию, но даже ему было известно, что она тщательно оберегала свое личное пространство от незваных гостей и никому не позволяла проникать в глубины ее души. Он не винил ее за это, ибо сам поступал точно так же.

— Нет, не рассказывала, — сказал Кранли.

— Странно, — ответила София и пожала плечами. — Все дело в том, что мне нужно было уехать из Нью-Йорка и я искала возможность добраться до Англии. В порту стоял один из кораблей Эллиота, ваша тетя обо всем договорилась, и — вуаля! — я плыву на корабле в Англию. Она такая же замечательная женщина, как и ваша мама, а остальное вам известно.

Было совершенно очевидно, что она больше не скажет ни слова. София знала, что их мать и тетя на протяжении многих лет по какой-то причине обходили молчанием эту тему, и она тоже не видела необходимости вдаваться в подробности. Но это лишний раз доказывало, что все что-то скрывали, и у Айвстона впервые в жизни проснулся интерес к событиям, которые произошли до его рождения. Как и любого человека, его интересовали войны, образование государств и другие события исторического значения, которые влияли на формирование наций и заключение союзов, но сейчас его любопытство возбудили события довольно заурядные. Он никогда раньше не обращал внимания на подобные мелочи, связанные с прошлым его родителей. На него вдруг снизошло нечто вроде озарения — он с удивлением осознал, что до его рождения у родителей была своя жизнь, наполненная неизвестными ему событиями. И почему-то его это задевало.