Игра теней

Кук Глен Чарльз

Товарищи мои были уверены, что так она и поступит. И несколько опасались того, какую форму может принять первый ее приказ в роли Императрицы Теней.

Глава 5. Цепи Империи

Госпожа сдержала слово. Я получил Летопись в первые же часы нашего пребывания в Башне, пока ее обитатели оставались в обалдении от возвращения хозяйки. Однако…

– Костоправ, я хочу ехать дальше с тобой.

Так сказала она на второй вечер, когда мы любовались закатом с крепостной стены.

Я ответил со всем красноречием лошадиного

барышника:

– Э-э… Кгхм… Мнэ-э…

Вот так. Поразительно бойкий и красноречивый, ответ. Какого ляда ей ехать с нами? Чего ей не хватает здесь, в Башне? Один-единственный тщательно провернутый обманный трюк – и всю оставшуюся бренную жизнь она будет могущественнейшим созданием в мире. Что проку ехать незнамо куда, незнамо зачем с шайкой усталых стариков, которые, скорее всего, просто бегут от самих себя?

– Здесь нет больше ничего моего, – продолжала она, словно это что-нибудь объясняло. – Я хочу… Я просто хочу понять, что это такое – быть обычным человеком.

– Тебе не понравится. Совсем не то что – быть Госпожой.

– Но это мне никогда не доставляло особенного удовольствия, – после того, как я снова обрела это и увидела, что это такое на самом деле. Ты ведь не откажешь мне, правда?

Дурачится она, что ль? Я бы на ее месте не стал. Все равно это понимание поверхностно. После того как она воцарится в Башне, я думал, этому придет конец.

Скрытый смысл сказанного ею сбил меня с толку.

– Так ты позволишь?

– Ну, если хочешь…

– Только здесь некоторые трудности. Ну да, как же с женщинами без этого?

– Я не могу отправляться прямо сейчас. Без меня здесь все наперекосяк, и мне нужно всего несколько дней – навести порядок, чтобы ехать спокойно.

Неприятностей, ожидаемых мною, мы здесь не встретили. Никто из ее людей не смел разглядывать ее поближе. С этой публикой все труды Одноглазого с Гоблином пропали даром. Все полагали, что Госпожа вернулась и вновь взяла в свои руки бразды правления, а Черный Отряд снова вернулся в Башню под ее покровительством. Этого было достаточно.

Поразительно! До Опала всего две-три недели пути! А оттуда – через Море Мук – совсем недалеко до портов, не принадлежащих Империи. По зрелом размышлении, надо бы пользоваться моментом и делать ноги.

– Ты ведь меня понимаешь, Костоправ? Всего несколько деньков. Честное слово. Только привести дела в порядок. Империя – вполне отлаженная машина и работает гладко, пока проконсулы полагают, что ею кто-то управляет.

– Ладно. Хорошо. Пару дней подождать можно. Только держи своих подальше от нас. И сама держись подальше от них, не давай времени приглядеться к тебе.

– Я и не собиралась… И знаешь, Костоправ…

– Чего?

– Поучи свою бабушку яичницу жарить. От изумления я рассмеялся. Да, она все более очеловечивалась. И даже научилась смеяться…

Словом, намерения у нее были самые благие. Но тот, кто правит Империей, неизбежно становится рабом разных административных мелочей. Прошло несколько дней. И еще несколько миновало. И еще…

* * *

Лично я мог развлекаться, шаря в библиотеках Башни, роясь в редчайших, древних, эпохи Владычества или даже старше, текстах, распутывая хитросплетения загадок истории севера, но вот остальным пришлось туго. Им не оставалось ничего, кроме тревог да единственной заботы: прятаться от всех вокруг. Ну, еще изводить Гоблина с Одноглазым, хотя эти двое сами кого хочешь изведут. Помимо того, для тех, кто не наделен колдовским даром. Башня была просто темной и мрачной грудой камня. Но Гоблин с Одноглазым ощущали ее как гигантскую машину магии на полном ходу, и посейчас населенную бесчисленными мастерами темных искусств. Их жизнь здесь превратилась в непрестанный ужас.

Одноглазый справлялся с этим лучше, чем Гоблин. Время от времени он все же находил силы подавить чувство ужаса, выходя наружу, на поле старой битвы, и ковыряясь в собственных воспоминаниях. Иногда и я присоединялся к нему и был уже почти готов воспользоваться разрешением Госпожи и вскрыть пару старых могил.

Однажды вечером Одноглазый спросил:

– Что, до сих пор беспокоишься?

Я в это время стоял, опершись на древко лука, воткнутого вместо памятника в могилу Взятого, которого, согласно надписи, звали Безликим. Тон Одноглазого был серьезен как никогда.

– Есть такое дело, – признался я. – Не совсем понимаю, почему, ведь все это в прошлом, однако мысли обо всем этом покоя не прибавляют. В то время я чувствовал иначе. Тогда все казалось само собой разумеющимся. Великая битва, избавившая мир от Мятежников и большинства Взятых, развязавшая руки Госпоже, делая ее в то же время Властелином. Но в контексте последних событий…

Одноглазый вдруг пришел в возбуждение и поволок меня за собой. Мы дошли до места, ничем не отмеченного, кроме его памяти. Здесь была повержена тварь под названием «форвалака». Та? что возможно – убила его брата в давние дни, когда мы в первый раз столкнулись с Душеловом, послом Госпожи в Берилле. Форвалака – тварь наподобие вампира, леопард-оборотень, и родина ее – родные джунгли Одноглазого, где-то там, на юге. Одноглазому пришлось целый год охотиться за нею, чтобы отомстить.

– Ты вспоминаешь, как трудно было отделаться от Хромого, – задумчиво сказал он.

Он явно вспомнил нечто, что, мне казалось, он давно забыл.

Мы так и не узнали тогда, та ли форвалака, что убила Там-Тама, понесла наказание за это. В те дни Взятая Душелов близко сошлась с другим Взятым, по имени Меняющий Облик, и по всему выводило, что в эту ночь Меняющий Облик будет в Берилле. И примет вид форвалаки, дабы убедиться, что царствующая фамилия уничтожена и победа достанется Империи дешево.

В общем, если Одноглазый и отомстил за Там-Тама не той твари – плакать было поздно. Меняющий Облик стал одной из жертв Битвы при Чарах.

– Да, я вспоминаю Хромого, – согласился я. – Одноглазый, я ведь убил его в той гостинице! Наверняка. И, не появись он снова, никогда б не усомнился, что он мертв. – И насчет этих не сомневаешься?

– Немного.

– Хочешь прийти, как стемнеет, и раскопать одну?

– А что толку? В могиле кто-нибудь да окажется. А как знать, тот или не тот?