Игра в гестапо (Игра в гестапо - 2)
Шрифт:
Курочкин напоследок глубоко затянулся подвальным озоном и, ни на что уже не надеясь, прошептал:
– Я в глаза не видел этой вашей бутылки. Я не знаю Кондратьева. Я НЕ ПОТАПОВ!..
Одним движением герр доктор вернул повязку на место. Но раздраженный жест был чересчур поспешным, и теперь кляп прилегал не так плотно. При необходимости его удалось бы гораздо легче выдавить языком.
– Вы меня обманули!
– сердито проговорил доктор-черепашка.
– Вы нарушили наше мирное соглашение: откровенность за откровенность. Теперь не взыщите, я буду жесток.
Острие скальпеля медленно двинулось в направлении курочкинского носа.
Дмитрий Олегович обреченно закрыл глаза...
– Стойте!
Голос был знакомым, и принадлежал он определенно не герру доктору и не его немецко-фашистским подручным, изучающим язык посредством игры в гестапо.
Дмитрий Олегович открыл глаза. Сперва он заметил лишь острие скальпеля, замершее на полдороге. А потом...
– Стойте!
– повторил голос. В подвальном полумраке материализовались две фигуры. Один человек прижимал к себе второго, держа у самого его горла тускло поблескивающее лезвие.
– Брось нож, а то прирежу твоего фрица... Это я - Потапов.
"Мы ленивы и нелюбопытны", - мысленно укорил себя Курочкин. В этом доме он прожил не один год, однако ему как-то и в голову не приходило поинтересоваться фамилией сантехника дяди Володи.
10
Надо отдать должное черепашке-доктору: он не потерял самообладания. Искоса глядя на подлинного Потапова, он лишь пробормотал:
– М-да, действительно, ваши приметы больше подходят. Юноши, как всегда, напортачили...
– И почти безразлично добавил: - Если хотите, можете его прирезать, пожалуйста. Он того заслуживает, за профнепригодность...
– Цум тойфель!
– только и смог простонать преданный черепашкин подручный, от волнения переходя на связный немецкий.
– Эс ист унмеглих! Зи зинд гроусе шайзе! Зи зинд...
– Словарный запас уже неплох, - признал герр доктор.
– Но, боже, что за чудовищное произношение!.. Прикончите его, господин настоящий Потапов, горбатого могила исправит. Это будет хорошим уроком для моего второго оболтуса... Кстати, где он?
– Уполз, - со смешком ответил дядя Володя.
Но в пределах досягаемости. Я заметил направление, поэтому не надейся, что он прыгнет вдруг на меня сзади и спасет товарища. Хреновое у тебя ополчение, профессор или как тебя там...
– Увы, ополчение не первосортное, - согласился герр доктор.
– Но у вас и такого нет.
– Острие скальпеля мгновенно перепорхнуло вниз и замерло у горла Дмитрия Олеговича, больно его уколов.
– Предупреждаю вас, мой дорогой настоящий Потапов, что я тоже не шучу. Моя позиция выигрышнее вашей. Я весьма сожалею, но сонная артерия вашего приятеля под моим контролем. Не хотелось бы лишать жизни человека, с которым мы так мило побеседовали, но... Вы меня вынудите, если не согласитесь на мои условия.
Курочкин тут же мысленно понадеялся, что Потапов - тот самый Потапов-с-бутылкой и что он согласится на черепашкины условия.
– Да делай с ним что хочешь!
– внезапно хмыкнул дядя Володя.
– Он мне такой же приятель, как папа римский. Не скрою, жалко мужика, но в нашем доме - двести квартир. Всех жалеть - жал елка отвалится... Тем более сам напросился. Сидел бы дома, горя бы не знал. Какого рожна его понесло сюда, в подвал?..
Под натиском курочкинского языка кляп поддался уже со второй попытки, и Дмитрий Олегович вернул себе право голоса.
– Что значит "какого рожна"?
– с обидой воскликнул он.
– Меня жена послала, велела вас позвать. Наш ЖКО вам, между прочим, жалованье платит, Владимир Иванович!
– Ну уж и жалованье, - буркнул в ответ дядя Володя и залепил оплеуху своему пленнику, который в этот момент попытался вырваться. Милостыня, а не жалованье, курам на смех... А ты стой спокойно, пока я тебе башку не оттяпал!.. Идите вон поищите
другого дурака, чтобы за такие копейки чистил ваши унитазы... Что, сливной бачок у вас протек? Правильно. Я когда еще нашему ЖКО советовал венгерские ставить...
– Доннерветтер, - пискнул неудавшийся беглец.
– Я больше не буду, герр докт.. то есть герр сантехник...
– Болван, - зло припечатал герр доктор.
– Если останешься в живых, сам будешь сессию сдавать. И историю философских учений - сам...
– Сливной бачок в порядке, - доложил Курочкин дядя Володе.
– Я насчет ванны пришел к вам. Она опять засорилась, хотя мы совсем недавно пробивали вантузом. И вы еще сказали, все будет работать...
– Не надо рыбу чистить над ванной, - сурово отрезал сантехник.
– Я в прошлый раз столько чешуи из трубы выгреб, что хватило бы на целую большую акулу...
– Я не сдам сессию, - панически заверещал тем временем юный фриц. Ихь видерхоле нох айн маль: я не сдам эту философию!
Дядя Володя угомонил двоечника еще одной, уже профилактической, оплеухой. Верещание захлебнулось, перейдя в приглушенные стенания.
– Благодарю вас, - церемонно сказал герр доктор.
– Какая еще чешуя?
– обиженно проговорил Курочкин.
– Это не у нас рыба, это в сто тридцать третьей рыба, у соседей. А мы - в сто тридцать второй. Моя жена терпеть не может чистить рыбу, из-за запаха...
– Я не сда-а-а-ам филосо-о-о...
– тихо завыл юный фриц.
– Меня на экзамене заре-е-е-ежут... Лучше уж сейчас, сразу...
– Пырните его, - посоветовал сантехнику герр доктор.
– Ведь не отстанет, пока не добьется своего. Только клянчить и умеют, олигофрены.
– Мы эту чешую и в глаза не видели, - сообщил сантехнику Курочкин и даже замотал бы головой, если бы не острие скальпеля у горла.
– Значит, у вас - собачья шерсть, - гнул свое дядя Володя. Привыкли, понимаешь, своего черного пуделя в ванне купать. А он у вас лысеет, как сто чертей. Шерсть эта черная и не такую трубу может забить... Не дергайся, я тебе сказал!