Игра в полнолуние
Шрифт:
– Да бог с ним! – всплеснула руками Лера. – Ты-то как? Я очень рада, что ты, наконец, нашелся!
Костя оцепенел на мгновение, а потом неловко рассмеялся:
– Нашелся?.. Ты говоришь так, будто искала меня, – он заботливо усадил её в кресло.
– Костя, я поверить не могу! – радостно болтала она. – Это чудо какое-то! Я ведь думала, что никогда тебя больше не встречу. Мне очень стыдно, что ты из-за меня пострадал. Когда вспоминала о той ситуации, всё думала: найти бы, поблагодарить, извиниться. Но тебя так быстро увезли в больницу, что я ничего не успела. Потом
– Письмо? – озадаченно переспросил Костя. – Знаешь, мне было бы очень приятно.
– Тогда я сейчас скажу: спасибо, что защитил меня, – тепло улыбнулась Лера. – Иначе не знаю, что бы они со мной сделали. Даже представить страшно…
Она умолкла на мгновение, тонкие пальцы нервно сжали подлокотник кресла. Увидев, что воспоминания тяготят её, Костя сказал с нарочитым весельем:
– Зато я после того случая решил стать офтальмологом. Я же думал, что Зиновьеву после меня всю жизнь пиратскую повязку носить.
Понимающе кивнув, Лера попросила:
– А расскажи, как ты вообще? Как жил всё это время, чем занимался?
И он рассказал – но коротко, не вдаваясь в подробности. Умолчал о смерти отца, потому что каким-то шестым чувством понимал: она расстроится. Лишь мельком упомянул о стажировке в Австрии – потому что побоялся, как бы это не прозвучало хвастовством. А потом осторожно спросил, что случилось с её глазами. И рассказывала уже она. Спокойно, даже сухо… но он почувствовал, через какой ужас она прошла, и какую боль причиняла ей одна лишь мысль о том, что операция может оказаться бесполезной.
– Ну, мало ли что сказал Торопов, – постарался приободрить её Костя. – Организм – очень сложная система. Есть случаи, когда врачи не давали пациенту ни единого шанса, а зрение всё-таки возвращалось. Не вешай нос раньше времени.
Лишь когда в двери показалась медсестра, нёсшая перед собой лоток со шприцем, Радонев понял, что засиделся.
– Тебе нужно отдыхать, – сказал он, поднимаясь. – Я завтра зайду, хорошо?
– Буду ждать! – улыбнулась Лера. И озадаченно сморщила лоб: – Но подожди, завтра же суббота! Разве у тебя рабочий день?
Он хотел было признаться, что и сегодня – не на работе. Что приехал специально, как только узнал, что она здесь. Но не решился. И вместо этого сказал:
– Ничего, я тут рядом живу. И, Лера… можно позвонить тебе вечером?
– А у меня же нет телефона… – смущенно ответила она. – Мы все деньги на операцию откладывали. Но теперь, может быть, родители купят. Они обещали приехать в выходные, вещи привезти.
«Сейчас же принесу ей мобильник», – решил Радонев.
Простившись с Лерой, он вышел из палаты. Спустился на первый этаж, скинул халат и тенниски. И, застегивая молнию на туфлях, попросил охранника:
– Дружище, я вещи у тебя оставлю? Бардак в этой клинике, ключ от шкафчика найти не могут. А мне обедать пора. Ты через часок туже тут будешь?
Тот оторвал взгляд от кроссворда.
– Я до вечера… – начал он, принимая пакет. Но вдруг его лицо стало непроницаемо-каменным. Вскочив, он вытянулся во фрунт и уставился на что-то за спиной Радонева. И тот, обернувшись,
И, уже уходя, с удивлением услышал, как мужчина в черном спросил охранника:
– В какой палате Валерия Краузе?
Глава 9
Прижимая к сгибу локтя ватный шарик, мокрый от спирта, Лера послушно массировала место укола. Ранку чуть пощипывало.
– После обеда капельницу поставлю, – сказала медсестра. – Отдыхайте.
Она коснулась Лерина плеча – ободряюще, почти по-дружески. Что-то звякнуло, и шаги медсестры прошили палату. Мягко закрылась дверь. И откуда-то сверху вновь опустилась тишина: плотная и тяжёлая, как прорезиненная ткань.
Казалось, в ней нет ничего живого. Лишь темнота, упругость кровати, и холодное атласное покрывало под обнажёнными руками. Это тёмное безмолвие отрезало её от мира – того, в котором есть не только голоса, но и лица людей, а еще свет и цвет, формы и размеры. Но сейчас изоляция не угнетала. Неожиданная встреча с Костей, тепло и робкая радость, наполнившие душу – всё это не оставляло пространства для горьких мыслей.
«Надо же, как бывает, – думала Лера, – пятнадцать лет не виделись, а он узнал меня, пришёл поддержать. Так приятно! Интересно, каким он стал? Голос у него совсем низкий, мужской уже… И руки большие, уверенные».
Она вздрогнула от стука в дверь, вскинулась обнадёжено: может, это снова он? Вернулся, забыл что-нибудь? Но в палату вошли двое, и мелодичный женский голос вежливо начал:
– Добрый день, а мы к Валерии…
– Май, она здесь одна, – оборвал мужчина. – Здрасьте, Валерия, к вам Майя Серебрянская, скрипачка. А я Олег. Телохранитель. Не помешали?
Ничего себе! Легендарная скрипачка – в её палате?! Лера торопливо спустила ноги на пол.
– Мы познакомиться, а лучше – подружиться! – доброжелательно сказала Майя.
Лера робко улыбнулась:
– Я очень рада! Проходите, пожалуйста.
Она села ровно и вытянула шею, прислушиваясь. Не понимая, что делать дальше, нервно сжала складки атласного покрывала.
Мягко, почти бесшумно, Олег прошел мимо Леры, каблучки Майи вторили его шагам. Воздух шевельнулся, и запах духов разлился по палате – что-то цветочное, шаловливо-летнее, с невесомой морской ноткой. Вдохнув этот игривый, беззаботный аромат, Лера вдруг расслабилась. Привычное недоверие к чужакам сменилось любопытством.