Игра в послушание
Шрифт:
Недовольно ворча себе под нос, Егорыч снял с плиты так и не закипевшую солянку, освежил каждую порцию свеженарубленной зеленью и сдобрил ложкой сметаны. Потом он вылил в стакан весь оставленный Потовым коньяк и выпил. Но даже после этого его кислая физиономия не разгладилась.
Наконец принесли горячее, и дети стали с аппетитом есть. Курт тоже был чертовски голоден. Он был готов проглотить разом весь свой запас сушёных хлебцев и выпить весь морковный сок за месяц вперёд. При виде плавающих в супе кусочков копченого гуся, сосисок, буженины
Чувство блаженного восторга, охватившее его с первой же ложки, заставило забыть обо всём. За то время, пока дети успели вычерпать свои порции только до половины, Курт уже сидел с пустой миской, сверкающей мельхиоровым донышком.
– Я хочу ещё, - сказал он, и дети подозвали официанта.
Томно прикрывая глаза, немец выкушал вторую порцию.
Он вспомнил о девятнадцати годах проведённых в аскезе, и ему стало обидно. Разумеется, конечно, он больше туда не вернётся. Чего стоят Мумрик, его отец и святая Ева здесь, в этом прекрасном и радостном мире!
– Я хочу обедать и ужинать здесь каждый день, - сказал он, и Катя повторила его слова по-русски.
– Я возьму все медали и останусь жить здесь.
Дети зааплодировали и чокнулись с ним минералкой.
Потом были куриные котлетки "деваляй", десерт и безалкогольное шампанское, потом Славик пригласил Катю танцевать (саксофон играл отвратительно), а Маринка и Курт остались за столом, увлечённые десертом: свежей клубникой, покрытой шапкой взбитых сливок.
Только после одиннадцати Курт с идиотски счастливым лицом расплатился с официантом кредитной картой. (У Славика при этом словно камень свалился с души.)
– Я хочу спать, - заявил Курт, поднимаясь из-за стола.
– О!
– он заулыбался.
– Надо немного отпустить...
Никого не стесняясь, он задрал полу пиджака и отпустил на несколько дырочек свой брючный ремень.
– Теперь хорошо.
Дети проводили Курта до гостиницы и распрощались, пообещав утром за ним заехать.
– Завтра я плыву четыреста метров и беру золотую медаль, потом прыгаю с шестом и беру другую, - пообещал немец.
– Ауфвидерзеен.
Маринка пошла домой одна, а Славик отправился провожать Катю.
4
Международный скандал?..
В какие куклы играет майор Мракобесов.
Мальчик или подопытный кролик?
Дети закончили рассказывать о том, что сами знали, и в кабинете наступила тишина. Генерал Потапов и майор Мракобесов смотрели на них во все глаза. Затем Потапов казённым голосом проговорил на одной ноте:
– Подите вон и ждите в приёмной.
Как только дверь закрылась, генерал вскочил с места и заходил по кабинету.
– Мракобесов, я убью этих детей, я не могу больше с ними возиться. Убью и застрелюсь из табельного оружия. В это дело они втянули дочку губернатора; ты понимаешь, что это значит?
Мракобесов молча курил.
– Ты понимаешь, что это значит?!
– наклонившись, закричал Потапов
– Ну, так...
– рассеянно отвечал Мракобесов.
– Так вот я тебе скажу сейчас, что будет. Международный скандал, бойкот, экономические санкции, железный занавес!...
– Ну-ну, - очнулся Мракобесов.
– Это вы чересчур.
– Чересчур? А как тебе нравится такая картинка: губернатор руками своей малолетней дочери выводит из игры самого перспективного спортсмена. Да как только эта пакость просочится в СМИ, половина участников и гостей разъедется по домам. Позор будет на весь мир, ещё хуже, чем в 1980-м!
– Знаем только мы двое. Детей надо изолировать.
– Изолировать? Как?
– Надо подумать.
– Хорошо, допустим, во избежание международного скандала мы, с согласия губернатора, спрячем детей от репортёров. Но ведь были и другие свидетели, есть, в конце концов, сам пострадавший, которому вы не сможете заткнуть глотку!
– Курт будет молчать.
– Почему?
– Всё станет понятно из доклада лейтенанта Яблочкина.
– Допустим. Но другие - повар, официант? У них было достаточно времени, чтобы растрепать о вчерашнем направо и налево.
– У них не было времени. Повар и официант у меня и дают показания. Лично мне всё представляется нелепой случайностью.
Мракобесов включил один из мониторов, и Потапов с ужасом увидел пыточную камеру, в которой на дыбе, в отблесках пламени с заломленными за спинами руками висели две голые окровавленные фигуры. Палач в красном колпаке и клеёнчатом фартуке делал своё дело, зажав в клещах раскалённое до красна железо.
Потапову показалось, что в нос ему ударил запах палёного мяса, и он отрывисто приказал "уберите!". Затем распахнул окно и долго смотрел перед собой.
Мракобесов выключил монитор и произнёс:
– Я думаю, в их действиях не было злого умысла. Но сейчас они признаюся в том, что убивали людей и кормили посетителей человеческим мясом.
– Мракобесов, - генерал Потапов наконец обрёл дар речи.
– Сегодня же вы пойдёте под трибунал. А затем я уйду в отставку.
– Вы это серьёзно?
– Более чем. Я откладывал это решение, полагая, что так будет лучше для пользы дела. Однако то, что я сейчас увидел, не дает мне права ни дня более находиться в должности руководителя Петербургской милиции. Гражданин майор, вы арестованы.
– Не правильно сказали. Это вы уйдёте в отставку, генерал, а я сяду на ваше место.
Потапов медленно обернулся, одновременно расстёгивая кобуру с табельным орудием.
В кабинете никого не было.
Он ослышался? А если не было и никакой пыточной камеры? Ему сегодня же необходимо обратится к врачу; возможно, сказывается переутомление последних дней.
В кабинет без стука просунулся чрезвычайно взволнованный секретарь:
– Михал Михалыч!
– выкрикнул он.
– Яблочкин на связи!..