Игра в сумерках. Путешествие в Полночь. Война на восходе

Нокс Мила

Факел погас. Шныряла задышала сильней от приступа страха. Ее прерывистое дыхание шевелило волосы на затылке Теодора. Он побрел вслепую, руководствуясь внутренним чутьем. Пальцами нащупывал кристаллы, выступающие из породы, хотя видеть не мог. Со временем он стал замечать, что кристаллов попадается все больше. Земля исчезала, ей на смену пришел камень.

Начали появляться огоньки. Они вспыхивали далеко в проходе, и поначалу Шныряла с Теодором бросались к ним, спеша изо всех сил. Но огоньки исчезали.

Один раз что-то обвило

ногу Теодора, но не успел он вскрикнуть, как хватка исчезла. Пошарил в пространстве вокруг – пусто. Он ждал незримой угрозы, но все было тихо. Они снова побрели в неизвестность, касаясь холодных камней ладонями.

Теодор захотел есть. Не то чтобы он боялся умереть с голоду… Он не должен был проголодаться, только лишь в случае, если прошла уйма времени. Неужто действительно они шагают под землей целую вечность?

И тут вновь вспыхнул далекий свет!

Теодор и Шныряла бросились к нему, в страхе, что огонек потухнет. Но он не исчезал. Тео бежал и бежал, однако огонек не становился ближе. Он словно нарочно отдалялся, заманивая путников.

– Что за чертовщина? – рявкнула Шныряла, останавливаясь и раздраженно бросая на землю арбалет.

Огонек, сводивший одуревших от блуждания путников с ума, будто услышав слова Шнырялы, разделился. И вместо одного огня засияли два. Две изумрудные звезды.

Шныряла и Теодор удивленно переглянулись. Девушка подняла арбалет и припустила бегом. Теперь огоньки не меркли. Напротив, увеличивались в размерах. Но чем ближе продвигались Тео и Шныряла, тем сильнее огни напоминали глаза. Два хищных глаза.

Путники замерли. Продолжать ли путь? Не ждет ли там зло, которого каким-то образом можно избежать? Глаза продолжали сверлить злобным взглядом, подсказывая решение. Они словно твердили: «С-с-сюда. С-с-сюда. Слыш-ш-шишь?»

Теодор понял: выбора нет. Кто-то ведет их в то место. Он знал: этот кто-то не просто заманивает случайного путника. Булыжник, на который они сели, был ловушкой. Не зря он назывался Чертов палец, хоть жители позабыли, отчего его так прозвали, – кликали по старой памяти, и все. Стало быть, не просто так взялось проклятое имя.

Теодор и Шныряла двинулись вперед. Глаза-огоньки радостно засверкали. Что ждет их там? Выход? Гибель?

Глаза вспыхнули и сблизились. Когда путники подо шли вплотную, глаза слились в один-единственный огонек – длинную изумрудную полосу.

Щель приоткрытой двери.

– И кто сделал ее под землей? – подивился Теодор.

Шныряла мотнула головой, но видно было, она этому не рада. Все, что случилось с ними, казалось искусно расставленной западней.

– Ох, не к добру! – буркнула она.

Теодор потянул массивную дверь за кольцо. Та не сдвинулась. Шныряла тоже вцепилась в нее, и вдвоем, кряхтя от натуги, они расширили щель настолько, чтобы можно было протиснуться. Тео скользнул в неизвестность, Шныряла следом. И дверь тут же с лязгом захлопнулась. Будто по команде.

– Для нас открытой оставили, – поежился Тео, – ждали. И отрезали путь к бегству.

Шныряла только сцепила зубы и подергала ручку. Безуспешно.

Вот так. Ловушка. Тео содрогнулся, страх свернулся холодной змеей в его животе. Бррр. Когда глаза привыкли к сумраку, он вгляделся в пустоту.

Пещера?

Зал!

Тео не поверил глазам. Глубоко под землей – зал, сотворенный руками разумного существа! Об этом свидетельствовала плитка на полу, колонны, уходящие к сводам, подобно кедрам.

Все тускло поблескивало, мерцало: пол, колонны, стены и своды. Теодор присмотрелся – это сверкали крохотные каменья.

– Будто чей-то тронный зал. Только чей? Не знаю я таких богачей в этих землях. Хотя… на земле не знаю… а под землей?

Шныряла только побледнела и протерла глаза. Она неверящим взглядом вперилась в величественную колонну посередине зала, которая выбивалась из общей симметрии.

Теодор двинулся вперед, и девушка последовала за ним. Среди колонн они шли, будто в каменном лесу. Эхо разносилось до самого свода, звук шагов жутко искажался. Наконец Тео и Шныряла оказались в конце зала, где высилась одна колонна. Она стояла посередине, где положено быть трону, если это вправду тронный зал неведомого правителя.

Теодор и Шныряла всмотрелись в колонну и похолодели. С камня взирали два глаза. Живые, сверкающие глаза! Словно ушат ледяной воды обрушился на спины. Путники приросли к полу, не в силах сдвинуться с места.

Глаза пристально изучали их. Казалось, прошла вечность. И тут Тео понял, на что похожа колонна – на исполинских размеров окаменевшего… змея! То, что он принял за колонну, оказалось длинным змеиным телом. Камень покачнулся, мантия распахнулась, и под ней обнаружился гигантского роста человек.

«Господарь Горы, – с благоговейным ужасом подумал Теодор. – Змей-оборотень!»

Руки Господаря были тонкие, длинные. Но за кажущейся хрупкостью пряталось царское изящество и сила. Как ступал он! Словно плыл по волнам – величаво, не издавая ни шороха. Движения очаровывали смотрящего, и тот более ни на что глядеть не желал.

Господарь Горы был высок и строен, как молодая сосна. Голос его напоминал шепот ветра. С посвистом, холодный, неживой. Глаза лучились мудростью. Они казались древнее звездного света. Многое могли в них узреть те, кому было дозволено.

Черные кудри змеились до самого пола. Казалось, они вот-вот оживут, задвигаются и, опутав шею, примутся душить. На правом плече блестела фибула. Она напоминала разинутую пасть змея, из которой, струясь, вытекала бурливым потоком удивительная ткань мантии. Тонкая, отзывающаяся на малейшее движение, точь-в-точь вторая кожа. Мантия мерцала мириадами чешуек, каждая – драгоценный камушек. Теодор невольно восхитился. Мантию покрывали древние изумруды, что хранили недра со времен сотворения мира.