Играем в 'Спринт'
Шрифт:
– Чаи гоняешь?
– А ты против?
– Да нет... Может, угостишь?
– Перебьешься.
Мне не было жалко чая. Да и ему он был ни к чему. Просто шло взаимное прощупывание: он хотел убедиться, что я по-прежнему нуждаюсь в его услугах, а я намеревался внушить, что стремление к контакту с моей стороны не столь уж велико.
– Перебьешься, - повторил я.
– Что-то ты сегодня больно суровый, - насторожился он.
– К чему бы это?
– Все к тому же. Давай ближе к делу. А нет - проваливай. Нечего
В компании мальчиков, которыми верховодил на толчке, Герась, понятное дело, привык к более почтительному обращению и теперь, обескураженный холодным приемом, перебирал в уме инструкции, полученные от хозяина. То, что он всего лишь марионетка, действиями которой управляют на расстоянии, уже не вызывало у меня сомнений. Доказательством тому был вчерашний обыск.
– Слушай, - выдавил он после глубокого раздумья, - да ты никак нашел, что искал?
– Не твоя забота.
– Важно было не перегнуть палку, она и без того угрожающе потрескивала.
– С вами найдешь, только языками трепать умеете.
У него внутри что-то сработало, точно кассовый аппарат выдал чек на покупку, и он малость приободрился:
– Не нашел?
– Я этого не говорил.
Однако Герась предпочитал обходиться без дипломатических тонкостей:
– Не финти, отвечай прямо: нужен тебе покупатель или нет?
– Ну, допустим, нужен.
– А без "допустим"?
– Нужен.
– Тогда собирайся, - тоном, не допускающим возражений, сказал он. Да поживей. Там разберемся.
* * *
– Одну минуточку, молодые люди!
– Давешняя старушка, дремавшая у медицинских весов, завидев нас, встрепенулась и помахала зажатыми в кулачке лотерейными билетами.
– Не желаете приобрести? Через неделю тираж!
Герась на ходу выудил из кармана горсть мелочи и остановился, отсчитывая монеты:
– Давай, бабка, авось у тебя рука легкая.
– Легкая, легкая, - согласно закивала старушка, протягивая сложенные веером билеты.
Герась, зажмурившись, вытянул наугад три штуки.
– А ты ж чего, сынок?
– спросила она и посмотрела поверх допотопных очков молодыми не по возрасту глазами.
– Бери. Или снова торопишься?
– Тороплюсь, бабушка, - сказал я.
– В другой раз непременно возьму.
– Пошли, пошли, кончай трепаться.
– Герась спрятал билеты в карман. Опаздываем.
Мы в темпе отмахали три квартала и свернули в безлюдный переулок, полого спускающийся к набережной. Он был нешироким, почти лишенным растительности. В просвете между крайними домами виднелась пепельно-серая полоска моря.
– Далеко еще?
– спросил я.
– Уже пришли, - сказал Герась и направился к бару "Страус", вывеска которого висела поперек тротуара.
Он уверенно распахнул тяжелую дверь с медными поперечными полосами, с висевшей на гвозде трафареткой "Закрыто" и пропустил меня вперед.
В прохладном
Под Герасем взвизгнуло обтянутое кожей сиденье. На этот звук, раздвинув бамбуковую занавеску, вышел худощавый парень в полосатой майке и широченных, усыпанных звездами подтяжках.
– Как дела, Витек?
– приветствовал его Герась.
– О'кэй, - односложно ответил тот, пережевывая жевательную резинку.
– Клиента вот привел - наш кадр. Знакомься...
Витек бросил мимолетный взгляд, и я понял, что с этой секунды моя долговязая фигура, лицо, включая форму носа и разрез глаз, прочно отпечатались в его памяти. Что ж, будем считать, знакомство состоялось - я ведь тоже на память не жалуюсь.
– Мы не опоздали?
Бармен вопросу не удивился - надо полагать, знал, зачем мы пришли и кто нам нужен.
– Придется подождать, - сказал он, жестом приглашая меня сесть на высокий, обитый красной кожей табурет.
– Вам кофе?
– Да, покрепче, - сказал Герась.
– Чтоб с пенкой.
– И бутерброд с ветчиной, - добавил я, различив в полутьме поднос с едой.
– Можно два.
Витек, не переставая двигать челюстями, поколдовал над кофеваркой, поставил перед нами чашечки величиной с наперсток, два стакана с водой и блюдце с бутербродами, после чего удалился, прошелестев бамбуковой занавеской.
– Музыку вруби!
– крикнул вдогонку Герась.
Витек не откликнулся, но немного погодя из невидимых колонок заструился высокий медоточивый голос Демиса Русоса. Он, как водится, пел о солнце, о море, о неземной любви к красавице Афродите.
– Годится, - одобрил мой спутник и небрежно кинул на стойку пачку с золотым тиснением.
– Кури.
Я отказался.
– Это же "Данхил", чудик!
– поднял он брови.
– Такие в магазине не купишь.
– Не имеет значения. Бросил.
– Я принялся за декорированный петрушкой ломтик ветчины.
– Ну как знаешь...
– Он спрятал пачку в нагрудный карман. Отхлебнул из чашки.
– А погода сегодня ничтяк, не жарко.
Ох уж эти мне светские разговоры! Я попробовал кофе и запил его глотком холодной воды. Получилось очень недурно.
– Так откуда ты, говоришь, приехал?
– спросил Герась.
– Говорю, что издалека. А что?
– Да так, любопытно.
– Про летающие тарелки слышал?
– Ну?
– Так вот я оттуда. Прибыл для налаживания контактов с братьями по разуму.