Играем в 'Спринт'
Шрифт:
– Все в марках?
– спросил он минутой позже.
Я не сразу сообразил, о чем он.
– Я спрашиваю, все в марках?
– В его голосе появились новые нотки, которых раньше не было.
– Нет, фунты, кроны, доллары.
Стас поднял голову. Он улыбался. Если бы существовала в природе сказка о колобке, пообедавшем лисицей, то я мог бы похвастать, что видел его живьем - до того сытая и самодовольная была у него физиономия.
– Слушай внимательно, Вальдемар, - сказал он, придвинувшись вплотную и впервые открыто посмотрев мне в лицо.
– Ты парень неглупый. Многое понимаешь. Но не все. Это естественно. Всего не знаю даже
– Он выставил перед собой ладонь, как бы упреждая мой протест.
– Впрочем, это ваши с Кузей дела. Я в них не вмешиваюсь. Не буду тебя пугать, ты, вижу, не из пугливых. И торопить не буду. Просто предупреждаю: пути назад у тебя нет. Кузя свернул шею. Но я, как видишь, жив. И с этим тебе придется считаться. Отныне мы связаны одной веревочкой. Мне не обойтись без тебя. А тебе без меня. Ты обязан это понять. Понять и смириться. Вот все, что от тебя требуется. Детали мы еще обсудим. Позже. А пока подумай. Взвесь. И жди. Я дам о себе знать.
Выплеснув на меня всю эту абракадабру, он встал и, не оглядываясь, пошел по тропинке.
Ошеломленный, сбитый с толку, я смотрел ему вслед и не знал, радоваться мне или огорчаться.
Едва Стас скрылся за поворотом, как из растущих неподалеку кустов рододендрона, обламывая ветки, вывалился Герась. Только его-то мне и недоставало.
– Ну что, приятель, заждался?
– спросил я, но он не был создан для сантиментов, его волновал чисто меркантильный вопрос.
– Рассчитываться будем или как?
– промычал он, стряхивая с себя розовые лепестки.
– А что у нас сегодня?
– Четверг.
– Но вчера не было дождичка. Так что приходи в следующий. А сейчас, извини, мне некогда.
– Ты же обещал!
– застонал Герась, оскорбленный, и вдруг припал к моему уху, как сделал это ровно четверть часа назад со Стасом.
– Слушай, ты же Кузей интересовался. Я тебе о нем такое скажу, чего тебе о нем никто не скажет.
– Меня Кузя не интересует, - не в первый и не в последний раз солгал я.
– Он не утонул, - горячо зашептал Герась.
– Убрали его, сечешь?
– Не пори чушь, кому это надо!
– Этого не скажу, не знаю, знаю только, что напрасно ты в это дело встреваешь, пожалеешь еще.
– Вот те на, ты же сам меня в него втравил!
– Ладно, - Герась уже раскаивался в своей откровенности, - сам разберешься... Так не дашь?
– Нет.
Он сплюнул под ноги:
– Я-то думал, ты человек, а ты...
– С хозяина получишь. Нет у меня денег. Нет и не предвидится.
Сзади он стал похож на огромный уродливый гриб, с которого по недоразумению смахнули шляпку.
3
Я включил телевизор.
Шла учебная программа для заочников. По астрономии. На экране мелькали изображения колец Сатурна, и ведущий, смакуя, перечислял гипотезы об их происхождении.
Мне было не до колец. Я все еще не очухался после свидания со Стасом, точнее, после речи, которой он разрешился под занавес.
Речь удивительная, что говорить, - жаль, я не застенографировал ее для Симакова, то-то обрадовал бы. Впрочем, я и без стенограммы запомнил слово в слово. Каждая фраза врезалась в память. Даже интонации. Оставался пустяк - докопаться до смысла. Ведь должен же быть в этой галиматье хоть какой-то смысл?!
Я взбил подушку и прилег на диван.
Смысл-то в его словах был. Только какой?
На память пришла сожженная накануне схема. Впечатление то же самое: внешне вроде бы элементарно просто, а вникнуть - чушь, бред, нелепица, сапоги всмятку. И все же разбираться надо, надо искать тот самый маленький ключик, с помощью которого, как известно, открываются самые большие двери.
Прежде всего уточним, что мы знаем о Стасе и Герасе, об этих действующих в тандеме предпринимателях.
Сделать это сравнительно легко. За три дня у меня скопилось достаточно информации, чтобы составить более-менее четкое представление об их процветающей компании.
Глава ее безусловно Стас. Он - поставщик, он "обрабатывает" клиентуру (ее в окрестностях "Интуриста" навалом, и одного я имел удовольствие наблюдать лично с час назад - турист в тенниске). Стас скупает у иностранцев барахло, когда подвернется случай, и валюту, и передает свою добычу по цепочке.
Следующее звено - Герась. Герась - диспетчер (возможно и даже наверняка у Стаса есть еще кто-то, кроме Герася, скажем, Витек из "Страуса"). Добытые на "тропе" трофеи попадают к нему, но сам он продажей не занимается. Герась находит посредников (например, мальчик на побегушках - тот, на "сходняке", в рубахе "полицейский патруль"), распределяет между ними товар, а они реализуют его на рынке.
Итак: поставщик - диспетчер - посредник. Три звена - замкнутый цикл. Не бог весть как сложно, зато в общем-то отлажено.
Спрашивается: какое место в этом механизме отводилось Кузнецову?
Поставщиком он не был, поставщик - Стас. Одним из диспетчеров? Маловероятно. Это работа для профессионалов и, как любое профессиональное занятие, накладывает известный отпечаток на личность, на характер и поведение, а у Кузнецова отличные аттестации: честный, порядочный, отзывчивый и так далее. Остается посредник. Теоретически он мог им быть. Но лишь теоретически. Посредник, насколько я могу судить, фигура в этой системе самая неустойчивая, эпизодическая. Его используют всего несколько раз: день, два, от силы неделю. В противном случае он быстро примелькается и обязательно попадет на заметку милиции. Приезжий - вот идеальная кандидатура: никакой мороки и минимум риска.
Нет, посредником Кузнецов не был.
Не был. И в то же время состоял в корпорации?
Пойдем дальше.
В своем ультиматуме - а его заключительная речь не что иное, как ультиматум, - Стас дважды упомянул имя покойного. Причем оба раза в одном контексте: "Я не знаю (чего?), а должен бы знать (почему?)", и второй раз: "Он свернул шею, а я жив". Очевидно, он подразумевал, что не знает того, что знал Кузнецов и будто бы знаю я. Но что? Что? А насчет шеи вообще непонятно. Намек на то, что Кузнецов погиб потому, что знал нечто, чего не знал он, Стас? А Стас, зная о том, что Кузнецов что-то знает, остался в живых благодаря тому, что... Нет, так и мозги вывихнуть недолго...
Вернемся к вещам более реальным.
После двухдневной проверки, которую он мне устроил, Стас, кажется, поверил, что мы с Кузнецовым были знакомы. Вот именно, что кажется! Во всяком случае, он заявил, что у нас имелись общие дела, в которые он, Стас, вмешиваться не желает. Может, он меня с кем-то путает? Или ляпнул первое, что пришло на ум? Не похоже. Слов на ветер он не бросает. Каждая произнесенная им фраза сказана не случайно и несомненно имеет свой, потаенный, но вполне определенный смысл. Прекрасно. Какой же? Имел ли он в виду предполагаемые дружеские отношения, якобы связывавшие меня с покойным? Конечно. Но не только это. Что-то еще...