Игральные кости
Шрифт:
Потом начался второй круг, потом третий. В ушах свистел ветер. Отовсюду сбежались люди – врачи, медсестры, родственники пациентов и сами пациенты, даже какие-то посторонние зеваки. Окна в госпитале пооткрывались, рокот двигателей мешал размеренной жизни больницы. Кто-то вызвал полицию. Но парад закончился так же быстро, как и начался. После четвертого круга большая часть мотоциклов выехала обратно за ворота больничного городка. Мотоцикл Карри и два других затормозили около подъезда, и шум моментально рассеялся в летнем воздухе.
– Слезай. Пойдешь с нами.
Кристен
– Может, я здесь подожду? – спросила она нерешительно, но Карри помотал головой:
– Неа. В компании девушки мы выглядим более мирно. А так нас могут и не пропустить.
Кристен вспыхнула – вот оно значит как! Ее просто используют! Это показалось ей чертовски обидным, но смысла спорить не было. Она покорно пошла следом за своим вчерашним спасителем.
– Палата номер двести тридцать три, – сообщила им девушка-администратор, и пока они шли по больничному коридору, Кристен успела рассмотреть двух других мужчин.
Один был невысокий, с пивным брюшком, но крепкий. Волосы у него были почти седые, длинные, вьющиеся и жесткие. В левом ухе торчало серебряное кольцо. Кристен решила, что ему лет пятьдесят.
Второй был гораздо моложе – лет двадцать пять. Голова у него была полностью выбрита, и весь череп покрывали узоры татуировок. Голубые пронзительные глаза, узкие губы – создавалось впечатление, что этот человек никогда не улыбается.
В палату Кристен вошла нерешительно и только после того, как вошли остальные. Помялась на пороге, но потом все-таки приблизилась к кровати.
Эрик Ланберг – Кристен даже не смогла понять, сколько ему лет, –лежал, распластавшись на простынях. Голова у него была забинтована, а видневшаяся в проеме бинтов часть лица казалась сплошной распухшей гематомой. Левая рука покоилась поверх одеяла, запечатанная в гипс. Левая нога была поднята в воздух и закреплена в жутковатой конструкции со штырями. Кристен от этого зрелища стало не по себе. Она покосилась на Карри, но тот сохранял невозмутимое выражение лица.
Эрик с трудом разлепил затекшие веки и изобразил подобие улыбки:
– Эй, парни, вы пришли помочь мне сдохнуть?
Кристен от этих слов затошнило, но остальных эта фраза позабавила. Раздался смех, и седой мужик отечески похлопал Эрика по щеке:
– Ты нас всех переживешь, чувак, о чем речь вообще?
Тот, что с выбритой головой, криво усмехнулся:
– Тебя-то точно переживет, хрен старый.
Седой пихнул бритого под бок, началась потасовка, и у Кристен как будто немного отлегло от сердца, но потом она взглянула на Карри, и ее затошнило снова. Взгляд у него был совсем не веселый, хотя он и улыбался.
– Что не так? – прошептала она, наклонившись к нему.
– Авария явно была подстроена, «Гиены» роют под «Демонов», скоро эта хрень выплывет наружу, и начнется война.
Кристен нахмурилась. Она не поняла ни слова из сказанного Карри. Но кажется, дело было плохо.
– Передайте Кристине, что папочка ее любит, – попросил Эрик хриплым голосом, и все трое мужчин покивали.
– Чтобы к моей днюхе был как огурчик! – требовательно произнес бритый, и Эрик с надрывом рассмеялся. Это, очевидно, причинило ему боль, потому что сразу после он закашлялся, выхаркивая на белый пододеяльник кровь. Мирно щелкавший аппарат слева от постели вдруг ожил, запищал, по маленькому экранчику побежали какие-то цифры и знаки восклицания, и Кристен испуганно отпрянула назад.
– Какого хрена? – рявкнул лысый.
Двери распахнулись, на пороге появились врач и медсестра.
– Вам придется выйти. Срочно! Срочно!
В голове все перемешалось. Аппарат продолжал пищать, Эрик кашлял, медсестра захлопнула дверь перед их носом, и последнее, что Кристен запомнила, – это пятно крови, расползающееся на белой ткани.
Их заставили ждать в приемной, и время текло чертовски медленно. Кристен замерзла и забилась в угол диванчика, подогнув под себя ноги. Карри несколько раз предлагал ей пойти домой, но она отказалась.
Когда из палаты вышел доктор, все четверо поднялись ему навстречу.
– Меня зовут Оливер Сандерс…
– Док, да мне насрать, как тебя зовут! – рявкнул седой, и врач невольно сделал шаг назад. – Что с моим другом?
Тишина, которая повисла следом, могла означать только одно, и у Кристен подкосились колени. Прежде чем она сползла бы на пол, Карри успел подхватить ее и удержать на ногах.
– Эрик умер.
8 глава
Они ехали в полном молчании.
Карри довез Кристен до дома и, забирая у нее шлем, нерешительно переступил с ноги на ногу:
– Прости.
– За что?
– Не надо было везти тебя в госпиталь.
– Да какая теперь разница, – Кристен махнула рукой. Она уже ничего толком не понимала. Все мироощущения сводились к самым простым потребностям: принять душ, поесть и уснуть в своей постели. За последние сутки случилось слишком многое. И это были самые дерьмовые сутки в ее жизни. И самый дерьмовый день рождения. Она ненавидела Миранду и Нэйт за то, что они притащили ее на эти гонки. Ненавидела себя за то, что не знала, где сейчас ее подруги и все ли с ними в порядке. И в то же время, ей было наплевать на них. Где-то в глубине души она, конечно, переживала, но на первый план вышел собственный комфорт. Она хотела зарыться в подушку и никого не видеть и не слышать. Просто спать, есть и смотреть какой-нибудь дурацкий сериал. Родители должны были вернуться из командировки только послезавтра, а значит, у нее было время, чтобы немного прийти в себя.
Она не хотела звонить Миранде или Нэйт, хотя обнаружила в телефоне несколько пропущенных звонков от них.
Не хотела звонить маме – и вообще рассказывать ей, как она отметила день рождения. Отметила – и достаточно. На всю жизнь запомнится, хочется ей того или нет.
Не хотела заниматься подготовкой к экзаменам. Она все равно не смогла бы ничего нарисовать – пальцы дрожали. Да и что тут нарисуешь? У нее перед глазами до сих пор были обнаженные фигуры в баре, и наглая рожа Рэйнольдса, и улыбка на лице Эрика в последние минуты его жизни.