Игрейн. Леди с надеждой
Шрифт:
Аккуратно обламываю веточки - огромная охапка мне нужна, а вот небольшой букетик в вазу поставлю с удовольствием. Добавляю белый, неизвестный мне цветок, несколько высоких, сочных травинок и оборачиваю плотным кожистым листом болотницы. Эта травка растет только в сухой местности, но из-за своего внешнего вида имеет такое неаппетитное название. Широкие мясистые листья с фиолетовыми прожилками превосходно довершают собранный букет.
На пути в свои покои встречаю жену Лозняка и щеки вновь опаляет жаром. Сложно смотреть на женщину, чьего мужа я только что видела в весьма непристойном виде. Вежливо раскланиваюсь
В гостиной тихо, ищу, во что поставить букет. Смешно, не так давно вся моя комната утопала в цветах, маркиз носил мне их охапками. А сейчас я рву для себя цветы сама, и нет ни единой вазы, чтобы поставить букет. Взяв грубую глиняную чашку, в ванной комнате набираю воды. Настроение стремительно ухудшается.
До ужина остается не так много времени, служанка, в любовном угаре, вряд ли вспомнит о том, что миледи нужно помочь одеться. Выбираю простое платье, без корсета, в одиночку мне его не застегнуть. Плету косу, перевивая ее грубым шнурком, на концы которого я не так давно прицепила яркие бусины. Простые башмаки - сегодня мне хочется грустить, а что может быть лучше чем несколько вечерних часов в одиночестве, на крепостной стене?
Букет мозолит глаз. Ловлю себя на острой зависти, и Сабия и Сирилл, все при счастье и только я все спустила на псарню. Решительно беру букет и отношу в спальню - пусть стоит там.
На постели лежит плотный, белый конверт. На нем нет адреса, имени или сургучной печати. Ничего. По плечам проходит озноб - в который уже раз мои покои принимают незваных посетителей? С опаской беру его в руки, он тяжелый. Внутри не только письмо, если вообще есть.
Возвращаюсь в гостиную, переворачиваю письмо над полированной поверхностью туалетного столика. Янтарный кулон, я очень любила играть с ним в детстве, ударяется о столешницу и падает на пол. Следом скользит плотная карточка, исписанная резким почерком. Я опускаюсь на колени, дрожащими руками я первым делом хватаю кулон, надеваю на шею и прикрываю ладонями. Мама. Только после этого беру в руки записку.
ГЛАВА 11
Вновь и вновь ласкаю пальцами корешок «Наставлений». Под плотной обложкой скрыто куда больше тайн, чем раньше. Кулон, покоящийся на моей шее, не вызвал ни малейших вопросов. Это хорошо, что Ковен ближе к гуарам в этом вопросе - ни один мужчина Дин-Гуардира не спросит женщину, откуда у нее новые украшения. Слишком неприятным может оказаться ответ. Цвета янтаря, оправленного в серебро, глубокий, почти красный. Это знак правящей семьи Дин-Гуардира и права моли на эту подвеску весьма призрачны.
Вчера был настоящий день писем - Сабия принесла письмо из королевской крепости, Ее Величество уведомляет о том, что я вновь внесена в постоянный список гостей. А значит, каждый пятый день недели должна присутствовать в ее приемной. Будет ли это чай, игра или еще что-то, я должна там быть.
Сегодня компанию за завтраком мне составляет Лидда. Он как всегда немногословна, и с самого утра раздражена.
– Мой сын закрылся в кузнице,- женщина вертит в руках десертную вилку.
– Помолвочный браслет, изготовленный для него отцом, он выбросил в море больше пяти лет назад. Он сам кует для нее украшение.
– Стоит порадоваться.
–
– Вы выглядите так, словно сон вас покинул.
– Я слишком стара чтобы заботится о бастарде собственного мужа.
– Но именно этим вы и занимаетесь,- мне жаль ее.
– Не большой у меня выбор.
– Он огромен,- подскребаю с блюдца остатки творога.
– Отдать в деревню, нанять кормилицу. Принести мужу в спальню и оставить там - его сын, его проблемы.
– Со стороны это звучит разумно,- Лидда наклоняет голову и через силу улыбается.
– Посмотрим. Тебя можно поздравить? Вернулась в фавор к королеве.
– Знать бы еще почему.
– Роберта,- спокойно отвечает миледи Терцис.- Она одна из фрейлин королевы уже больше десяти лет.
– Адеррин был коронован три года назад.
– Прихлебательница звучит не так хорошо,- смеется Лидда.- Гремучая смесь, муж и сын, сильные маги, преданные королю. Мать держит сторону королевы, они непотопляемы и уязвимы одновременно. В тебе заинтересована Роберта, или король, или отец королевы.
– Моя память вернулась полностью,- сдержанно отвечаю и отставляю чашку в сторону. Сегодня Лидда пригласила меня позавтракать на вершине одной из башен крепости. Компанию нам составляет старая, покрытая ржавчиной зрительная труба. Лидда ловит мой взгляд и печально улыбается:
– Прадед Атолгара был мечтателем, он верил, что силы Ковена хватит для полностью мирной жизни. Труба принадлежала ему, здесь он и погиб. Ему перерезала горло собственная дочь. Видя, к чему ведет его слабая политика, она убила отца и покончила с собой. Истинная преданность Ковену.
– Это больно слышать,- негромко произношу я.
– Ириса, прадеда милорда, любили все в Ковене,- Лидда встает из-за стола и подходит к зрительной трубе.- После его смерти тело его дочери похоронили в лесу, а здесь все утопало в цветах.
– Она спасла их,- подхожу к миледи Терцис,- но взамен получила лишь сырую яму в лесу.
– Сейчас на месте ее могилы статуя эльфийской работы.
– Она лишила себя жизни, оттого что любила отца или оттого что страшилась Ковена?- мне становится интересно, сколько правды в этой красивой истории.
– Видение сути вещей может быть вредно для здоровья, леди Адалберт.
Ковен не умеет распоряжаться собственными богатствами. Невероятная библиотека, в которую никто не ходит. Башня, овеянная драмой, где можно было бы заинтересовать детей картой ночного неба. Все это ветшает и безраздельно принадлежит уходящему времени.
– Эта история поросла мхом и ржавчиной, миледи Терцис,- отстраняюсь от зрительной трубы.- Я бы хотела немного поработать.
Библиотека пуста. Сирилл гуляет со своим новым другом, а я схожу с ума, в ожидании обеда. Обед, ужин, ночной сон, завтрак, обед и вечерний чай с королевой. Мне необходимо попасть в Дин-Эйрин. И только завтрашним вечером королевская крепость откроет для меня двери.
Трогаю амулет, он переполнен магией, но все еще мне не подчиняется. Ранним утром я пробовала медитировать с ним, и даже получила небольшой отклик. Но в Ковене решительно негде уединиться. Меня последовательно посетили почти все близкие знакомые, так что к завтраку я была раздражена не меньше Лидды.