Игрейн. Леди с надеждой
Шрифт:
– Благодарю, милорд, это прекрасная идея.
Маркиз проводил меня до покоев и остался ждать в гостиной. Я освежилась принесенными служанкой мокрыми полотенцами, досуха вытерлась и надела чистое платье. Серое, с простой черной вышивкой.
– Милорд, я полностью готова,- руку привычно оттягивает «Наставление».
– Я поражен,- боевой маг хитро улыбнулся, не уточняя, что именно его удивило.
Маркиз для позднего ужина выбрал башню Наблюдателей, самую высокую из всех имеющихся в крепости. Мы оказались почти на самой вершине - выше только пост дежурного мага. Простой серый камень, круглый стол
– Вино и фрукты, моя леди?
Идущие позади нас слуги поставили несколько корзин на пол и, поклонившись, ушли. Маркиз сам расставил на столе тонкостенные бокалы, тарелочки с фруктами и выпечкой, вазочку с густыми, холодными сливками. Разлив ароматное грушевое вино, Атолгар подал мне бокал.
– Я боялся, что вы не вернетесь, Игрейн,- негромко произносит боец. Его светлые глаза смотрят мне в душу, и я отвожу взгляд.
– Нет ни единой причины для подобных мыслей,- лгу я.
Тишина, хрусткая, недобрая повисает над нами. Яркие огоньки светлячков сейчас лишь вызывают раздражение. Башня Наблюдателей, крохотный островок безопасности в море, охваченном штормом. Клубника в сливках, какая пошлость. Леди Инира была бы счастлива оказаться здесь.
– Я рад,- негромко произносит маркиз.- Ты всегда смотришь на эту ягоду так, словно она враг тебе.
– Дин-Гуардир славится своими незыблемыми традициями,- легко пожимаю плечами.- Если вечером в таверне ты видишь даму, восседающую с таким лакомством, ты можешь смело присесть за ее столик. Девять из десяти, что это гетера.
– Ты никогда не объясняла своих действий,- улыбается маркиз и возмутительно вкусно ест красную, спелую клубнику. Поднятая тема совершенно не смущает бойца, а у меня горят щеки. Дин-Эйрин дурно влияет на меня.
– Прописные истины, Атолгар. Вортигрен призывает меня,- без перехода обрушиваю не него новость, но к моему разочарованию боец клубникой не давиться. Вытирая пальцы о тонкую, льняную салфетку он выжидающе смотрит и наконец, произносит:
– Мы можем противостоять этому?
– Ради чего мне оставаться в Ковене? Когда ты сможешь мне ответить, тогда и я не промолчу.
Пирожки, горячие, вкусные пирожки. Я ем эту восхитительную вкусность по пути к своим покоям. За поздним ужином я так и не поела, и сейчас в голове приятно шумело вино. Выпитое на голодный желудок, оно быстро добралось до разума, хоть и было слабым. Ничем иным я не могу объяснить, каким образом я позволила маркизу целовать себя. И почему сейчас он обнимает меня за талию и шепчет куда-то в макушку о том, как же я красива и мила.
В гостиной маркиз склоняется надо мной, крепко прижимает к себе и целует так, как целовал лишь в Дин-Гуардире. Сминает мои губы в собственническом поцелуе, не похожем ни на один из тех жалких поцелуйчиков, что я выигрывала на балах. Его губы немного горчат, я чувствую отзвук клубники и сливок, и это отрезвляет меня.
– Нам пора спать, Атолгар.
– Да, Игрейн,- он лишь крепче прижимает меня к себе, замирает и, оттолкнув меня, вылетает прочь.
ГЛАВА 12
Лорд Дирран прыгал козликом под звонкий смех королевы и ухмылку Его Величества. Сегодняшний вечер был посвящен играм и семье. В королевской
Роберта периодически промокает виски душистой водой - ей невмоготу от духоты, запаха детской мочи и ядреного аромата духов. Как назло все окна закрыты, и свежий ветерок не способен поспособствовать облегчению ситуации.
Привычные ко всему придворные угощаются выставленными на столах яствами, пьют вино и кормят своих капризничающих детей. Мне, как и Роберте, кусок в горло не лезет.
Вот лорд Дирран возглавляет детский хоровод, его куцая седая косица нелепо трясется, по лицу стекает пот. Украдкой он утирается широким платком, и вновь бросается выплясывать под одобрительным взглядом королевы.
– Не понимаю, что происходит,- отстраненно произношу я.
– Будто я понимаю,- фыркает Роберта и манит меня за собой. За портьерами скрыт уединенный альков.- Не трогай стены, они, как правило, несут на себе отпечатки чужой страсти.
На поясе Роберты внушительный мешочек, в нем трубка и кисет с табаком. Женщина закуривает, сноровисто набивая трубку. Я помню движения еще по своему отцу - быстрые, отточенные годами.
– Менестрель оказался девчонкой,- Роберта выпускает изо рта дым и довольно улыбается.- Коронер и так-то не особо умом отличался, начал заикаться. Расстегнул камзол, а там, вместо впалой мальчишеской груди задорные девичьи сиськи. Бедняжка, ей было не больше шестнадцати, девица нетронутая во всех смыслах,- миледи неприятно смеется.
– Возникают вопросы, верно?
– Менестрель оказался девчонкой. Коронер начал заикаться, расстегнув камзол - вместо тощей мальчишеской груди задорные девичьи сиськи
– И самый главный, почему королевская прихлебательница делится подобной информацией,- щурюсь, едкий табачный дым раздражает глаза.
За портьерой шорох, невнятный стоны и раздраженное:
– Неужели другого места нет?
– Любиться дома нужно,- ехидно отзывается Роберта и выбивает трубку на пол.- Грязнее не станет. Все просто, дорогая моя. Сейчас мне это выгодно, и не твое дело, что за дивиденды я с тебя получу.
– Я могу поступить так, как вам не понравится.
– Главное, чтоб ты вообще хоть что-то начала делать, а то потонешь в потоке экскрементов.
– Хорошее у вас образование, миледи.
– А то ж,- хмыкает Роберта,- чай надо было бабехе деревенской лоск придать. Да-да, слухи не врут, народилась в селе сильная ведунья, там меня муж и заприметил. Это после я уж пообтаскалась по дворцам, и весь дар себе в уши залила. Знала бы, какая роскошная жизнь меня ожидает, бежала бы без оглядки сквозь крапиву. Я ведь от него, почему, не утекла тогда? Босиком была, а впереди овраг с крапивой. Ну а после купилась на мягкую постель, вкусную еду и красивые платья. Не лупай глазами, Игрейн, я тебе не тайну открыла. Идем, пора возвращаться на праздник семьи и счастья, чтоб им всем пропасть.