Игрок
Шрифт:
— Ян, а ты? — спрашивает без особой надежды Карина.
— Я тоже с подружкой.
И пока я вспоминаю хоть одну девочку, которую видел бы с ним дольше четырех часов кряду, замечаю, что пальцем кролик указывает на меня. Говнюк.
— По-твоему, это смешно? — интересуется Карина, в полной мере разделяя мое негодование.
— Нет, но будет ужасно смешно, когда Ви увидит, кого я пригласил в качестве пары. Я даже засниму ее на пленку в этот момент. И ведь сама подставилась…
Хочется схватить этого недомерка и потрясти, но вдруг последние мозги через уши выльются — что ковры пачкать? Приходится на первых порах ограничиться убийственным взглядом.
— Жен тоже обещала вырваться, — сообщает Карина, легко позабыв о своем непутевом отпрыске. — Интересно, решится ли пойти не одна?
Эти слова пропускают через мои внутренности все двести двадцать. Какого… о чем она говорит? С кем это инопланетянка успела спутаться?
— Ты про этого Власова? — уточняет Алекс, получая в ответ кивок, но на этом не успокаивается:
— Расскажи-ка мне об этом типе, — на этот раз обращается он к кролику.
— Чего это? Тебе ее слил кто? Остроградов? Значит, у него набор свечей и запись хоум-порно, — мгновенно реагирует тот в своей манере.
Меня новость оглушает. То есть у инопланетянки действительно появился какой-то хрен Власов?
— А у меня дарственная на ламборгини, — «тонко» намекает Алекс тем временем кролику, не позволяя мне утонуть в размышлениях.
Почувствовав угрозу, направленную в сторону любимой игрушки, еще недавний Штирлиц начинает буквально фонтанировать данными:
— Да ладно, не кипятись, пап. Он какой-то там видный врач из другой больницы, читает у них лекции. Позвал ассистировать на операцию. Пару раз поужинали, остальное идет под грифом «секретно». Ставлю сотню баксов на то, что она его до свадьбы Ви сольет.
Да я на то же самое миллион готов поставить!
— Поднимаю до пяти, что не сольет, — тут же отвечает Карина.
— Сначала надо выяснить, кто такой этот Власов, — мрачно сообщает Алекс. — Вдруг маньяк какой-нибудь.
— Маньяк, конечно, раз детей учить не боится. Бессмертный, — поддакивает Ян.
— Мальчишки, — мрачнеет Карина. — Совсем, значит, не доверяете. Она ведь не дурочка какая. А вам лишь бы показать свое «я». Еще бы схватили его за грудки и допросили с пристрастием, чтобы уж наверняка сбежал.
Пристыженное молчание, потому что каждый понимает — Карина права. И Жен заслуживает шанса на счастье, на то, чтобы самостоятельно со всеми проблемами разобраться. Инопланетянка не стала бы устраивать свидания с парнем, который ей не нравится. А это значит, что мне дали окончательную отставку… Кретин, на что надеялся? Что она будет плакать ночами в одиночестве, храня тебе верность только потому, что ты ей доверил свою грустную историю? Все совершенно правильно, ты сам этого хотел!
— Пойду покурю, — говорю, старательно сохраняя на лице маску невозмутимости.
А на крыльце до боли цепляюсь пальцами за перила. Хочется найти этого Власова и избить. За то, что подошел к Жен, коснулся. Он ведь уже трогал ее? Насколько далеко все зашло? Он уже видел шрам? Целовал его или избегал? Какого хрена я об этом думаю?!
Одной затяжкой сжигаю половину сигареты и только успеваю стряхнуть пепел, как замечаю на крыльце Карину. Она безмолвно достает тонкую, женскую папироску и, едва прикурив, плотнее кутается в шаль. Значит, собралась задержаться — мозг мне выносить.
— До последнего была за тебя, — говорит, едва взглянув. — Но больше поддерживать не стану. Ты мне нравишься, но не рядом с моей дочерью. Так себя ненавидеть … ты не сделаешь ее счастливой. А ей бы со своими проблемами разобраться. Для всех будет лучше, если она останется с доктором.
— Вы за этим тему свадьбы Ви подняли?
Едва успеваю договорить, как она отвечает хрипло и резко:
— Да.
И мне снова хочется кого-нибудь убить.
Представляя ее с другим, я слетаю с катушек. Отдергиваю шторку ванной, смотрю на серо-зеленую кафельную плитку и вспоминаю, как тугие струи били по телу инопланетянки… прямо здесь. Я не полез с ней в ванную. Когда-то с извращенным восхищением разглядывал пластмассовых насквозь фальшивых женщин из салона и, видимо, сохранил замашки вуайериста. Стоял и смотрел, чтобы теперь, очевидно, был способ заняться изощренным самоистязанием. И помнить-то, чтоб меня, особенно нечего, наверное поэтому голова забита не только воспоминаниями о ее бедрах, соединенных с моими, но еще улыбками, отрешенным взглядом, обрывками фраз.
Рвусь прочь из ванной, так ударяю по выключателю, что тот вылетает из держателя и с неожиданно противным, громким звуком скачет по ламинату коридора. Черт с ним, пусть валяется!
Направляюсь в спальню и достаю из шкафа галстук. Я собираюсь в казино, наверное, уже час, как баба какая-нибудь. Польку ругал за это, а сам? Тряпка. Сосредоточиться не могу. Как узнал, что там, где положено быть мне, находится другой, и, возможно, именно сегодня и сейчас — с ней, в ней, причем множеством разных способов — пошел на попятную? Достаточно! Я сам решил, что в ней будет другой, разрешил и благословил. Не хрен теперь гонять эти мысли снова.
Сажусь на кровать, пытаюсь завязать галстук, но задача оказывается неожиданно сложной. Узел ложится криво, а длину подобрать и вовсе не удается. Никогда не умел нормально завязывать галстук! Срываю его с шеи и расстегиваю несколько верхних пуговиц рубашки. Какого хрена?! Это блонди придумала мне образ мудачка в удавочке. Меня же петли на шее всегда ужасно раздражали — будто жизнь мало их мне при рождении накинула. Их уже столько, что новые не к лицу. Уж такой я, какой есть. Пусть кретин, но отказываться от этого статуса не собираюсь. Сросся. Кому не нравлюсь — проваливайте. Девчонку, которую хотел, выгнал, остальных и подавно не жаль.