Игрок
Шрифт:
Идти под руку с мужчиной, это отдельный вид искусства, которым обладают далеко не все девушки. Одни при этом повисают тяжело, словно мешок с картошкой, другие тянут вперёд, как буксир. Третьи никак не могут поймать ритм совместного движения, и их болтает вперёд-назад на каждом шаге.
Алла идёт рядом, невесомая словно пушинка, и в то же время изящная, как прогулочная яхта под защитой грозного крейсера. Крейсером я, естественно, считаю себя.
Вдруг моя спутница запинается, сжимая мой локоть, и с виноватой улыбкой просит
— У меня есть идея получше, — говорю.
Народу внутри не протолкнуться, но нам везёт. Прямо перед нами поднимается компания из трёх мужчин. Алла кидается к освободившемуся столику с неожиданной ловкостью. Место очень удобное, этакий отдельный кабинет в нише, в котором можно полностью отгородиться от мира занавеской.
— Рислинг в наших широтах обычно не вызревает, — у меня появляется повод блеснуть эрудицией, — но для наших виноделов нет невозможного! Давайте, отметим их успехи?
Алла не возражает. Официант принимает заказ, а я, пользуясь паузой, отлучаюсь в туалет. Вернувшись, застаю сцену неожиданную и неприятную. Двое из трёх мужчин, освободивших наши места, сейчас вернулись и сидят напротив блондинки, а моя спутница имеет весьма бледный вид. Более того, на ней нет золотой цепочки и крохотных золотых серёжек.
— Добрый вечер, — говорю без всякого дружелюбия, — чем обязаны вашему присутствию?
— Зонтик забыли, — поясняет один, — а поскольку дама скучала, развлекли её парой фокусов.
Он выкладывает на столе перед собой три карты, рубашками вниз. Две дамы, бубновая и червонная хитро подмигивают мне. Между ними тяжёлой жабой лежит пиковый туз. У мужчины самая заурядная внешность. Выделяют его только глаза с неподвижным стеклянным взглядом, словно у рептилии.
Перевернув карты, он начинает быстро перекидывать их между собой. Как игра в напёрстки, и я уже догадываюсь, чем она закончится.
— Здесь! — Алла протягивает палец, едва я успеваю открыть рот.
Мужчина с неподвижными глазами переворачивает карту. Дама червей. Алла молча снимает с себя тонкие дамские часики и кидает на стол. Её лицо бледно, а зрачки расширены.
— Алла, остановись, — прошу я, — ты всё равно не угадаешь.
— Ты не понимаешь! — она вырывает руку, — я проиграла твои очки. Мне нужно их вернуть.
Она отворачивается и пытается содрать с пальца колечко с красным камнем, возможно, с рубином. То упирается и никак не хочет слезать.
— Сколько за всё? — спрашиваю, доставая бумажник. — Я заплачу, и мы расходимся.
Второй мужик, верзила с помятым морщинистым лицом принимается гыгыкать.
— Вы обижаете нас таким предложением, молодой человек, — говорит «рептильный». — Не желаете ли сами испытать удачу?
— Я в цирковые фокусы не играю, — говорю, — ты ещё кролика из шляпы достань.
— Тогда в деберц, —
Деберц, игра почти забытая в двадцать первом веке. Ушедшая в тень буржуйского холдема и откровенно плебейского «козла». А когда-то она, совмещая вариативность преферанса и быстротечность «двадцати одного», гремела по всем советским курортам, обогащая одних и разоряя других.
То ли алкоголь в крови, то ли присутствие Аллы делают меня отчаянно смелым. Сама ситуация напоминает недавнее происшествие на пляже. Тоже девушка, которую обыграл мерзавец и я — заступник и спаситель.
— Новой колодой, — отвечаю.
— Согласен, — пожимает плечами мой соперник. — Тогда мы с вами прогуляемся, а Витя присмотрит за вашей спутницей. А то знаете, какие здесь казановы? Только оглянешься и ищи-свищи, как ветра в поле.
Пугает, понимаю я. Не то чтобы прямо угрожает, но на нервы действует. Алла кидает мне испуганные взгляды. Я пожимаю ей ладонь, мол: «Жди меня, и я вернусь, только очень жди».
Мы выходим на улицу и прогуливаемся до ближайшего киоска «СоюзПечати».
— Колоду карт, пожалуйста, — опережаю я рептильного.
Тот, похоже, не имеет ничего против. Мы возвращаемся, Алла нервно пьёт «Рислинг», верзила читает вытащенную из кармана чрезвычайно мятую газету. Всё выглядит прилично.
— Короткую, — предлагаю, — время позднее. Всем пора по домам.
«Рептильный» кивает и раздаёт карты. А затем начинается разгром.
Я точно вижу, что «финтов» они не используют, но при этом видят мои карты, словно они стеклянные. Никаких зеркальных поверхностей вокруг нас нет. Видя, как я озираюсь и прикрываю расклад ладонью, мой противник победно усмехается.
Ради проверки, я «заряжаю» колоду и в следующей раздаче оба соперника меланхолично пасуют, несмотря на отличные комбинации, «полтинники» у каждого на руках. Проходит меньше часа, и я лишаюсь всей наличности.
— Стоп, — говорю, — деньги закончились.
— По вам видно, человек приличный, — вкрадчиво говорит «рептильный», — мы вам в долг поверим.
— Значит, вы обо мне лучшего мнения, чем я сам, — делаю вид, что поражение меня не расстраивает, — и всё же, я предлагаю остановиться.
Двести пятьдесят рублей переходят к моим соперникам, у меня остаётся мятая трёшка. Маловат мой капитал для серьёзной игры. Уходя, «рептильный» кладёт на стол десятку.
— Банкет за счёт заведения, — усмехается он. — Если хотите вернуть побрякушки вашей прекрасной спутницы, жду вас завтра за этим столиком.
Мы тоже долго не засиживаемся. У Аллы глаза на мокром месте. Серёжки оказываются маминым подарком, а часики бабушкиной семейной реликвией.
— Ты ведь не пойдёшь завтра играть? — постоянно переспрашивает она меня, — пожалуйста, не ходи. Я сама с ними договорюсь как-нибудь. Выкуплю твои очки. А насчёт моих вещей не переживай, это я сама виновата.