Игрушка для хищника
Шрифт:
— Неееет, Артур! — потягивается и улыбается. Как будто вот то, что я говорю — несерьезно. Как будто вот со мной спорить можно. Это — уже беспредел!
— Света, я сказал. Тема закрыта. Собираешь вещи и едешь домой. Все.
— Ну, — нееееет! — и снова глаза эти, умоляющие.
— Что — нет? Чего тебе еще надо? — нависаю уже и в глаза ее взглядом впиваюсь. Почти касаясь лицом ее кожи… Почти утонув в этом ее запахе… Блядь! — Света, я же тебя отпускаю. Да кто бы мечтал о такой роскоши!
— Только
— Остаться здесь хочешь? На курорте еще побыть? Так не вопрос, — я тебе гостиницу организую. Плавай, загорай, отдыхай и на сеансы ходи. Что-то еще?
— Да. Еще, — ты что на завтрак хочешь?
Блядь! Нет, это все уже совсем за гранью!
Встряхиваю, схватив за плечи. Ну, — раз не понимает.
— Мне не нужно завтраки готовить. И ждать меня не нужно. Хватит. Я сказал, — домой, — значит, — домой. Все, Света, наигрались. Прощай.
Хлопаю дверью и уезжаю, не оборачиваясь на дом.
Что она там делает? Радуется своей свободе? Тому, что уже не намеками, а прямым текстом отпускаю? Этого же, по идее, должны была добиваться? Не могу, — вот не могу я до конца поверить в эту ее потерянную память! И ни один ведь аппарат этого не покажет! Обижается? Грустит?
Знать не хочу. И видеть.
И даже не знаю, чего не хочу больше, — увидеть ее, глядящую мне вслед у окна, или увидеть, что нет ее там.
Черт! Луплю кулаком по рулю и с визгом трогаюсь с места.
Глава 11
— Контейнеры выходят из этой точки, — Морок тыкает маркером в карту. Мой товар здесь еще весь чистый. Конечная точка — здесь. По дороге в них появляются стволы и где-то сразу после таможни их выгружают.
— Кто заказчик, знаешь?
— Если бы. Все так чисто и аккуратно, что и не догадался бы. Считай, — случайно узнал.
— Бойня будет, когда стволы до адресата не доедут. Бабло огромное. У тебя ж там составы!
— Будет, Тигр. Я бы иначе сам решил.
— Тааааак….Ты выясняй, кто из твоих людей с Альбиносом и его отребьем связан. Без крысы тут точно не обошлось. Точку разгрузки мне дай, я своих подтягивать начну.
— Уверен, Тигр? Ты тут, в общем-то, без меня справился. А людей потерять можешь много. Откажешься, — пойму.
— Я своих слов не меняю, Морок. Никогда.
Прикидываем что-то, рассчитываем, — а я будто и не здесь.
Мозг здесь только и тело, — будто робот.
А внутри такой шторм бушует, что тому, который за окнами — за ним не угнаться.
Бросаю взгляд на часы, — часа три прошло, как уехал. Рейсы с острова каждый час ходят, проблем с билетами нет ни разу. Сколько ей времени надо чтобы собраться? Да там и собирать,
— Морок, а ты никогда не думал, чтобы все бросить? Островок какой-нибудь, как Маниз, прикупить и туризмом заняться? Нам, блядь, бабла на десять жизней хватит. Гостиннички построить так, чтоб не скучно было и вискарь себе на бережку спокойно попивать?
— Покоя, Тигр захотел?
— Да так. Подумалось вдруг.
— Ты ж знаешь, — нам покой не светит. Завалят нас, как только от дел отойдем, — так сразу и завалят. Карма у нас такая. Прошлое уже не выпустит. Ни за какое бабло покоя нам уже не выкупить.
— Это — да.
И что в груди у меня так щемит? Покой, что ли, призрачный, запахом поманил? Да ну на хрен, — я ж в нем просто сдохну. Я — как эта сумасшедшая стихия за окном.
Все дни солнце пекло, — и ни ветерка. Жара чертова стояла такая, что кости плавились. А сегодня — серое все, мрачное, и ветер носится, как очумелый, и волны бешенные.
— 7 баллов пока, — Морок смотрит за мной на панорамное окно, выходящее на море. — Судам моим возвращаться приходится. А ты свои, наверное, и не выводил.
— С чего ты взял, — оторваться не могу от моря бушующего. Вот так и в душе у меня сейчас, — мрачно и хлещет что-то больное. Так теперь всегда будет. Прикоснулся к ней дурацкий лучик, посветил, — и вот меня уже разрывает на части. И мраком все наполнено, — так ведь и раньше было, — только теперь мрак этот ощущается живым. Больным. Кожу с меня сдирающим.
— Чутье у тебя, говорят, нечеловеческое.
— А? Да, не выводил.
А сам, как завороженный на волны хлещущие смотрю. Будто сливаюсь с ними. Будто стенки между ними и мной разбивает этим завывающим ветром, — и моя собственная буря сливается с этой, наружной. Только у меня там, — шквал, ураган, серее самых серых туч все затянуло, — и носится, до гула в ушах носится. И колет. Блядь, так в груди колет, что разорвет.
— Морок, мне отъехать надо.
— Куда, Тигр? С ума сошел? Буря, смотри, по нарастающей идет. Ураган начаться может. У меня лучше заночуй.
— Надо мне, — и уже не слышу.
Сажусь в машину и лечу на бешенной скорости.
Ветер деревья, крыши домов кромсает, — и у меня в груди свистит, раздавливает, самого сносит.
Блядь, — куда я еду?
Дом увидеть свой пустой хочу?
Не могла она остаться, точно уехала, — да кто б не уехал на ее месте?
Спешу лучик этот дурацкий в себе до края, до основания задавить и под корень снести на хрен?
Наверное.
Потому что раздирает, убивает надежда, — что, может, все изменить возможно.