Игрушка для Шакала
Шрифт:
Воспоминания нахлынули все разом, в основном, из детства, когда еще была жива мама. И потом, когда ее не стало. Отец всегда был рядом. Даже когда не присутствовал лично, я всегда ощущала его поддержку, будто за каменной стеной себя чувствовала. А теперь его нет… и мамы нет… никого нет из самых близких мне людей.
Глава 6
Просыпаюсь и не сразу понимаю, где я и как оказалась здесь. Воспоминания догоняют, прорываясь сквозь обрывки сна, и отзываются головной болью. Меня похитили, и, кажется, возвращать в привычную
Встаю с кровати, иду в ванную, умываюсь прохладной водой. Судя по тому, как ярко светит солнце, уже далеко не раннее утро. И, кажется, я проспала даже завтрак, потому, что в животе громко урчит от голода. А ведь еще и вчера вместо ужина был только безалкогольный коктейль.
Оглядываю комнату в поисках съестного, но это бесполезно. Еды тут нет, как и воды, впрочем. Опять пришлось пить воду из крана. Но это не самое страшное. Гораздо больше пугает то, что ждет меня за дверью спальни. И еще, я помню, что вчера мне сказали о смерти отца, вот что совсем не хочется верить.
Нужно выбираться отсюда. Но как?
Впрочем, сначала нужно позавтракать. Если уж рисковать жизнью в попытке побега, то лучше делать это не на голодный желудок.
Подхожу к двери, отодвигаю баррикаду из массивного кресла в сторону. Открываю двери, выглядываю в коридор.
За дверью никого нет. Что странно. Я же точно помню, что ночью там стоял охранник. Ладно, так даже лучше. Может, получится добраться до холодильника незамеченной.
Понимаю, что это вражеская территория. Меня похитили, а я гордая, и все такое. Но не помирать же с голоду! Даже в тюрьме обед по расписанию. Чего уж ждать от молодой девушки вроде меня? В животе снова заурчало, будто подтверждая мою мысль.
Тихо спускаюсь по лестнице. Как воровка, которая боится быть пойманной. Я уже почти дошла до нижней ступеньки, как передо мной внезапно возникла женщина в строгой униформе и белом переднике.
– Доброе утро, - сказала женщина, улыбнувшись мне. Вполне искренне, как мне показалось. Или мне просто так хочется?
– Доброе утро, - отвечаю, вцепившись пальцами в перила. Если мне нельзя было выходить из спальни, то закрывали бы двери на замок. А так, могу ходить, где хочу, да?
Выпрямляю плечи, как учил отец.
«Что бы не случилось, держи спину прямо. Противник не должен видеть твою слабость», - звучит в голове голос отца, как смутное воспоминание недалекого прошлого.
– Пойдем, покормлю тебя. Вон, какая ты худенькая, - говорит женщина, сбивая меня с толку.
Похоже, в подвале меня держать больше не будут. И даже кормить планируют.
В голове проносится воспоминания о том, как ночью мужчина зашел в ту жуткую комнату в подвале. Приказал снять наручники. И, кажется, он был не доволен тем, что меня там закрыли. И что же теперь? Тон женщины не похож на голос тюремщицы. Наоборот, она, кажется, старается угодить.
Ну да, вон как суетится. На столе почти мгновенно материализовалась тарелка с блинчиками, блюдце с джемом, сметана. И у меня сжался желудок от одного взгляда на эту прелесть.
– Присаживайся, - суетится женщина, указывая мне на стол. – Тебе кофе или чай?
– Кофе.
Она улыбается, нажимает какие-то кнопки на кофемашине. Я плюхаюсь на ближайший стул и двигаю к себе тарелку. Сворачиваю трубочкой сразу два блинчика и отправляю в рот, не забыв макнуть в креманку с джемом. У меня с детства был хороший аппетит. Даже, когда болею, аппетит не пропадает. Люблю вкусно поесть, уж какая есть. Отец всегда сокрушался, качая головой и удивляясь тому, что при таком аппетите я никогда не набираю лишних килограммов.
– Совсем замучили бедную девочку, - сокрушается женщина, глядя на то, как я уплетаю завтрак. – Меня Валентиной Степановной зовут, - добавляет она.
– А я – Ника, - говорю с набитым ртом.
– Приятно познакомиться, - отвечает женщина.
Похоже, она искренна в своей симпатии. Даже я прониклась таким добродушием, которое источает Валентина Степановна. Пожалуй, мы могли бы подружиться. Как бы не сложились дальше обстоятельства, а союзник мне в этом доме не помешает.
– Вероника, - звучит из-за спины мужской голос, который я предпочла бы никогда больше не слышать. Даже голову поворачивать не надо, и без того я знаю, кому он принадлежит. Мой тюремщик явился испортить мне завтрак. – Заканчивай завтракать и пойдем со мной.
Краем глаза подмечаю, как при появлении в комнате мужчины, Валентина Степановна тут же стушевалась и сделала вид, что натирает до блеска столешницу. Да уж, союзничек у меня, что надо, сбежит при первой облаве. Да и понять ее можно. Не бояться Шакала может только кто-то совсем дерзкий и безбашенный. Или кто-то, кому нечего терять. Кто-то вроде меня.
Отставляю от себя тарелку, даже кофе допивать неохота. Встаю из-за стола, иду вслед за мужчиной. Мы проходим большой холл, потом по коридору до самой крайней двери. Мужчина заходит первый, а я топаю за ним. Меня слегка потряхивает от напряжения, которое возникает во мне неосознанно в присутствии этого властного высочества. Но показывать свой страх я не намерена.
Пока же успокаиваю себя тем, что убивать меня он точно не планирует. Если бы ему было это нужно, то намного проще было сделать это еще в подвале. И, уж точно, никто не стал бы мне выделять отдельную спальню, если бы планировал от меня побыстрее избавиться. Я зачем-то ему нужна. Интересно, зачем?
Шакал останавливается, резко оборачивается, ловит мой взгляд. Всматривается в мое лицо, будто рассчитывает считать мои мысли. Ничего он не получит. Вскидываю подбородок, упрямо сжимая губы. Мужчина только скалится в ответ, гадко ухмыляясь.
Его лицо с тяжелым подбородком и резкими чертами не выглядит привлекательным. Густые брови делают черные глаза еще более угрожающими, мне даже захотелось поежиться под его давящим взглядом. Крупная фигура и широкий разворот плеч говорят о большой физической силе. И все это в сочетании с некой грацией, делающей его похожим на хищника.
Мог ли этот человек убить моего отца? Да, в этом нет сомнений.
Есть в нем что-то неосязаемо подавляющее волю, заставляющее желать подчиняться ему беспрекословно. Даже мне непросто выдержать его взгляд и не поникнуть духом окончательно. А ведь рядом со мной всю жизнь был великий Аралов, которого все боялись. Все, кроме меня.