Игрушка Верховного Мага 2
Шрифт:
— Спросишь, зачем надо было тратить столько сил на твое создание, когда уже была дочь Лоран?
Лисия ничего не хотела спрашивать. Она не хотела разговаривать с ведьмой, не хотела слышать ее голос — ни один звук в мире отныне не было для нее омерзительнее. Но та словно говорила сама с собой. Ответы девушки ее не особо интересовали.
— Когда родилась она, — ведьма ткнула пальцем в Селину, — я еще не могла провести подобную операцию. Как я уже сказала, я быстро избавилась от девчонки, опасаясь отправить ее вслед за мамашей. Пустить в расход то, что могло принести пользу. Ну а когда возможность появилась, она была взрослой, имплантация чужого генетического материала — даже ее собственной матери — не была бы успешной. Поэтому я заставила одну из учениц переспать с одним из магов, сохранивших нам верность. Забрала яйцеклетку, подсадила в свою матку… А их обоих убила при ближайшем нападении Вергана, чтобы все выглядело предельно естественно.
Мир вокруг Лисии окончательно помутнел и поплыл перед глазами. Это не может быть правдой. Это не может происходить по-настоящему. Но если это не сон… тогда она умерла и попала в преисподнюю, и все это — пытки бесов.
— Ну а если ты, моя суррогатная дочурка, поинтересуешься, что же позволило мне совершить такую операцию через два года после смерти Лоран… Тебе нужно спросить об этом своего проводника.
Файлин внезапно повернулась к некроманту, который все это время сидел в кресле, не шелохнувшись. Будто тень или ходячая смерть.
— Ну что, расскажешь о своих заслугах, Баовин? Ведь только твое мастерство помогло мне перенести гены своей сестры в чужую яйцеклетку.
В помутненном сознании Лисия даже не заметила, как Файлин обратилась к Шарагбавихо. Зато с самого некроманта вмиг слетело его саркастичное спокойствие.
— Не смей называть меня так!
— О, я помню, у Мастеров Смерти нет ни пола, ни семьи, ни имени, помимо нареченного на вашем ритуальном языке. Но тем не менее во мне твоя кровь и ты имеешь передо мной должок… моя милая матушка.
Глава 50
Верган стоял перед опустевшим порталом трансгрессии. Дырой в пространстве, черной, как его отчаяние. Ушла. Увели. А была так близко, только руку протяни… Что он сделал не так, какую ошибку допустил?
Некромант. Главная помеха и ошибка в его расчетах. Ни секунды Верган не предполагал, что тот может быть причастен к похищению Лисии. Теперь все встало на места. Почему вся его магия не помогла обнаружить след девушки за несколько дней. Почему похититель безукоризненно подчистил магические следы — но был так беспечен к обыкновенным бытовым. Некроманты равнодушны и невнимательны к мирской жизни. А Верган подумал, что это ведьма, незнакомая с дворцовыми порядками.
Как теперь быть? Верган не сомневался, что Лисию ведут в Ксанду, к Файлин и мятежным ведьмам. Но некромант? Какая цель может быть у него?
Мага пронзила догадка, леденящая кровь. Что, если Лисия нужна ему как материал в чудовищных экспериментах? И связано ли это с Долманом? Ученик мог променять учителя на некроманта лишь в одном случае — если тот пообещал ему вернуть жену.
И для этого не требуется мертвое тело жены Долмана, раз он с легкостью отрекся от некогда столь ценного сокровища. Некромант предложил альтернативный путь. И Верган даже догадывался, какой.
Как бы ни был напряжен маг, проницательность не изменяла ему. Он видел, с какой бережностью Долман придерживал Селину. Никогда между его учеником и служанкой принцессы не было нежности и романтики, они даже не пересекались во дворце.
Уж это Верган знал досконально. Все контакты приближенных к нему людей тщательно проверялись. У помощника была пара интрижек, которые просто помогали ему справиться с потребностями мужского организма, ничего серьезно. И Селины среди них не было.
И раз теперь Долман начал заботиться о Селине… это означало, что она должна послужить возвращению его жены. Или уже послужила. На память пришел тот странный отголосок магии мертвых на лесной поляне, такой свежий. И там же был лоскут одеяния служанки на ветке. Возможно, она сопротивлялась.
Верган понимал, каким путем некромант переманил его верного ученика на свою сторону. Но какова роль Лисии? Зачем он ее похитил? И куда Долман трансгрессировал всех четверых? Как теперь это вычислить, как проследить их путь?! Чары трансгрессии не позволяли этого.
Верган опять остался беспомощнее слепого щенка. Ни малейшей зацепки, ни тени следа, который мог бы привести его к Лисии. А неумолимое время неслось вперед — быть может, приближая Лисию к смертельному исходу!
Сейчас чародей как никогда, с неотвратимой ясностью сознавал, какой огромный кусок его души пропал вместе с девушкой. Если он не сможет вернуть ее… если с ней случится непоправимое, жизнь Вергана превратится в непереносимый ад. Жить станет незачем и не для чего.
Что же делать теперь, как вернуть Лисию, как снова выйти на след? Нужно вычислить, куда некромант мог забрать девушку. Верган перекинулся и полетел в столицу. В его башне и в дворцовой библиотеке было несколько книг о некромантах.
Он читал все, но сейчас, когда у него появился личный мотив, перечитает вновь. В десять раз внимательнее. Может, что-то даст намек, где искать Лисию.
Пока он летел, еще одна мысль все глубже и мучительнее сверлила его сознание. Лисия ведь врала ему. Сама содействовала похитителю. Она хотела этого — хотела уйти от него, променять защищенную жизнь рядом с ним на риск и неизвестность.
Неужели ей было настолько плохо с ним, что она решилась уйти с уродливым стариком, который мог обратить ее в зомби, или просто убить и расчленить для своих нужд?
Но… сколько раз сам Верган грозился отдать ее на костер, если она ослушается его? Правда, с тех пор прошло немало времени, и он давно не говорил Лисии таких вещей. Но по сути чем его угрозы лучше опасности, исходившей от некроманта?
На душе у коршуна стало паскудно, как после смерти Лоран. Он вдруг осознал еще одну свою глубочайшую ошибку. Он постоянно обесценивал память о Лоран. Убеждал себя, что его любимая была такой же стервой как ее сестра, как все ведьмы — просто из-за ранней смерти это не проявилось в ней. Так он заглушал невыносимую боль утраты.
А с Лисией он совершил ту же ошибку. Обесценивал их отношения и ее значимость для себя. И ее саму. Постоянно высмеивал ее наивность, ее стыдливость. И наслаждался ее эмоциями — столь острыми, столь волнующими и возбуждающими.
И ни разу не задался вопросом — каково ей приходилось быть его игрушкой, его забавой, источником острых ощущений? Насколько выносливым было сознание юной монастырской воспитанницы, чтобы стерпеть его игры и манипуляции?
Может, он зря удивляется, что она променяла его на пугающего некроманта? Может, его забота, ласки, обучение магии не могли перевесить для Лисии бесконечные насмешки и унижения?