Игрушки дома Баллантайн
Шрифт:
Через десять минут Элизабет спит глубоким сном рядом с детьми. Близнецы прислушиваются к дыханию матери, улыбаются в темноте. Сбрасывают на пол одеяло и подушки, расстегивают пуговицы на пижамных рубашках. Обнимаются, медленно поглаживают друг друга ладонями по худеньким спинам. Уильям развязывает ленту, вплетенную в волосы
— Улыбаешься… — еле слышно шепчет она.
— А у тебя мурашки, — откликается Уильям.
— Это от счастья. Погладь меня еще.
— Да. Мама спит. Мы вместе.
— Навсегда?
— До конца времен. Давай загадаем?
— Чтобы никто не разлучил нас никогда-никогда.
— До конца времен.
Праздничный Нью-Кройдон пестрит флагами, гирляндами из цветов и афишами, зазывающими горожан на самые разные развлечения. Сибил и Уильям едва не выпадают из окна машины, глазея по сторонам, и Ева то и дело шикает на них, призывая сидеть спокойно.
— Мелкашки! Ну-ка, уселись ровно! Не посмотрю, что у вас день рождения, обоим влеплю!
— Ева, Ева, гляди — рыбы над крышами! Здоро-о-овые! — восторженно вопят близнецы. — Мам! Вон мисс вся в монетках!
— Ар-р-р! — выдыхает Эвелин, отвешивая звонкие шлепки по ягодицам младших.
На пару минут в машине воцаряется тишина и дисциплина, никто не вылезает в открытое окно и не скачет нетерпеливо на сиденье, но…
— Ева, Ева! Гляди — змей! И бантики в хвосте! Раз, два… четыре… семь! Семь бантов! Как он их поднимает? Мам, пап, мороженое правда будет?
Элизабет на переднем сиденье тихонько посмеивается, украдкой наблюдая в зеркало заднего вида за детьми. Эвелин корчит матери недовольные рожи. С самого утра у нее болит голова и радоваться празднику не получается. Хочется разогнать близнецов, вытянуть ноги и потребовать у Этьена ехать быстрее. Но память услужливо подсказывает: «Ты не с Этьеном больше, дорогуша», — и Ева снова раздраженно рявкает на младших:
— Ну пять минут посидите спокойно, а? Вы меня затолкали, банда!
— Ева, тише. Они давно никуда не выбирались, — с укоризной качает головой Элизабет.
— Мам! Ну не четырехлетние уже! Обратно поедем — ты с ними сядешь!
— Ух ты — цирк! Ева, гляди! — восторженно вопят близнецы.
Уильям перебирается через колени старшей сестры на сторону Сибил, чтобы лучше видеть. Эвелин сдавленно стонет, закатывает глаза. Перспектива провести с младшими весь день абсолютно не радует.
«Спихнуть их Алану, запереться в его каюте на “Мнемозине” и поспать, пока мы летать будем», — мрачно думает она, глядя в окно.
Центр города перекрыт из-за праздничного шествия, и Брендон пускает машину в объезд. Еще пятнадцать минут Еве приходится терпеть восторженные вопли и прыжки на сиденье, время от времени раздавая дисциплинирующие шлепки. И когда авто наконец-то выруливает с шумных улиц на окраину и едет мимо череды однообразных доков Солта,
— Мам, во сколько у вас опера заканчивается?
— Около полуночи, родная. Мы вас подхватим с карнавала на побережье. Надо сразу договориться о месте встречи. Папа вряд ли найдет, где запарковаться у выхода с городского пляжа, потому давайте возле…
— Можно возле кинотеатра. Помнишь, где это?
Брендон кивает, поднимает левую руку: «Я помню».
— Отлично, — улыбается Элизабет.
У дока на повороте их встречает Алан. Машет руками, подпрыгивает на месте, как мальчишка. Увидев его, близнецы снова высовываются в окно, рискуя вывалиться или перевернуть машину.
— Да сколько ж можно! — рычит Эвелин, резко дергает младших на себя. — Я вас выпихну в следующий раз!
Близнецы плюхаются на сиденье, испуганно косятся на старшую сестру, Сибил придерживает брата за руку.
— Ева, — с укоризной окликает ее мать.
— Что «Ева»? Ну сколько можно скакать, как мартышки?
Брендон останавливает машину, и Алан по одному вытягивает близнецов в окно.
— Ага-а-а! — вопит он, щекоча младших. — Они потолстели на целый год! И носы вытянулись на дюйм минимум! С днем рождения, мелочь!
Сибил и Уильям хохочут, обнимая брата. Эвелин выходит из автомобиля, раздраженно хлопнув дверцей.
«Подожди», — останавливает ее Брендон.
— Ну что? — огрызается она.
«Держи себя в руках. Не порть им праздник, дай пошалить. Они и так слишком тихие последние дни», — просит отец.
Эвелин нервно дергает щекой, фыркает.
— Алан, какие планы? — обращается она к брату.
— Страшилище, где твоя коса? — удивляется он. — Нас в кафе не пустят, Коппер с дирижабля развернет, не узнав!
— Плевать на Коппера. Так куда двигаем?
— Сперва полетаем! — дуэтом кричат близнецы.
Алан кивает, ерошит их светлые кудри. Подмигивает родителям:
— Взрослые, счастливо отдохнуть. Мам, много не пей!
Элизабет набирает в грудь побольше воздуха, готовясь выразить возмущение, но Алан нежно чмокает ее в щеку и подхалимски добавляет:
— Мамочка, ты у нас такая красивая, что тебя точно попытаются споить. Отец, ты с нее глаз не спускай!
Сибил и Уильям тянут брата за руки в сторону дока, Эвелин вяло машет родителям и спешит за Аланом и близнецами.
У входа в ангар Алан останавливается, строго смотрит на младших:
— Мелочь, внимание! Сейчас вы услышите много незнакомых слов. Большинство из них вам повторять нельзя ни при каких обстоятельствах. На всякий случай лучше ничего не повторять. Ясно?
— А что только нам? А Еве можно?
— Ева их и так знает, — меланхолично откликается сестра.
— А что это за слова? — хитро сверкая глазами, вопрошают близнецы.
— В большинстве своем — страшные заклятья воздушных пиратов. У тех, кто не умеет ими пользоваться, растут волосы на руках, — делая страшные глаза, отвечает Алан.