Игрушки дома Баллантайн
Шрифт:
— Ее нашли гвардейцы пять дней назад, — рассказывает высокая дама. — Вошли в бункер у железнодорожного моста и обомлели. Рассказывают, что девочка лежала в объятьях куклы. Солдаты говорят, что это было похоже на чудо.
— Сестра Кимли, когда я смогу забрать ее отсюда? — спрашивает рыжая.
Высокая женщина пожимает плечами.
— Лихорадка миновала, — отвечает она размеренно. — Но девочка очень слаба, и врача волнует ее душевное здоровье.
— Я думаю, со мной она быстро пойдет на поправку. Хоть и не родной дом, но все же лучше, когда рядом близкие люди. Разрешите мне побыть с ней?
— Конечно, мисс
— Спасибо, сестра Кимли, я помню дорогу.
Женщины вежливо прощаются, и Фанни почти бегом направляется на второй этаж госпиталя. Лестница, анфилада коридоров, череда залов, в которых на кроватях, на скамьях, на полу лежат люди. Им повезло. Они пережили Нью-Кройдонский апокалипсис. Они будут жить.
Еще один зал — и Фанни у цели. На цыпочках она проходит между наспех сооруженными лежаками к кровати у окна. Девушка сидит к ней спиной, сутулая и неподвижная. Фанни осторожно подкрадывается и закрывает ей глаза ладонями.
— Брендон, — тихо шепчет Элизабет Баллантайн.
— Не угадала! — смеется Фанни. — Это твоя ворчливая тетушка!
Она обнимает Элизабет, целует в русоволосую макушку и садится на койку рядом.
— Ну, дорогая, чем ты меня сегодня порадуешь?
Элизабет обращает к ней бледное, осунувшееся лицо.
— Приходили солдаты. С ними какой-то мистер в дорогом пальто. Хотели говорить со мной. Принесли фруктов, но я отдала их раненым.
— А о чем хотели говорить?
— Они не понимают, как мы выжили вместе. Дорогое Пальто сказал, что куклы не могут ослушаться приказа.
— Ну а ты ему что? — округляет глаза Фанни.
— Я сказала, что Брендон — не кукла, — шепчет Элизабет и поникает.
Фанни обнимает ее за плечи и прижимает к себе. «Бедная моя девочка! Кожа да кости», — думает она с волнением.
— Все позади, милая. Твой корабль отправляется через несколько дней.
— Я не поплыву, Фанни.
— Вот уж глупости! Придется тебя связать, завернуть в ковер и вручить моему дружку на корабле!
— Не смешно. Я должна вернуть Брендона.
Фанни вздыхает. Опять она за свое…
— Послушай, милая. Я вчера тебе это говорила, скажу и сегодня. Мальчик сделал все, чтобы ты выжила. И ему бы сейчас очень не понравился твой настрой. Успокойся же. Тут ничем не поможешь.
Элизабет встает, поправляет на себе длинную мешковатую рубаху. Смотрит на Фанни сверху вниз.
— Теперь послушай ты. Если за кем и спускаться в ад, так только за тем, кто однажды тебя оттуда вытащил.
— Какие громкие речи! — перебивает Фанни. — Девочка, тебя ветром снесет, куда ты собралась?
Элизабет медленно идет к окну. Долго смотрит в небо, возвращается обратно. Садится на койку, тяжело дыша, тянется к чашке с водой.
— Тошнит, — морщится она. — Ничего. Я себя пересилю. Фанни, я прошу у тебя помощи. Но если ты откажешь, я сделаю все сама. Я знаю, где Брендон, но он жив. Пока еще жив. И я без него не уеду.
Девушка вытаскивает из-под подушки ранец. Гладит его, будто живое существо, протягивает Фанни.
— Здесь деньги. Возьми столько, сколько нужно отдать на корабле за меня и… и еще столько же. Остальное пока спрячь. Оно мне понадобится очень скоро. Теперь слушай. Мне нужна одежда и обувь. Пышная, очень пышная длинная юбка. Как у леди. Блуза. Красивый короткий
— Дорогуша, а ты не лопнешь? — возмущается пампушка.
Элизабет бросает на нее испепеляющий взгляд и молчит.
— Юная леди, вам бы воспитание, соизмеримое с вашей наглостью! — нарочито кипятится Фанни, а потом не выдерживает и улыбается: — Сделаю, милая. Только ты обещай, что начнешь нормально есть.
— Обещаю, — вздыхает Элизабет.
— Вот и умничка! — Фанни нежно щиплет ее за щеку. — Пойду отвоевывать тебя у эскулапов.
Фанни кладет на одеяло бумажный пакет, из которого вкусно пахнет сдобой, и уходит, гордо лавируя между больными. Элизабет раскрывает пакет, отщипывает кусок булки и отправляет в рот. Морщится, борясь с тошнотой, но ест.
«Я должна набраться сил. Если я не буду сильна, я не дойду к тебе. Я обязана дойти», — думает она.
Правая рука ныряет под подушку и вынимает музыкальную шкатулку с корявой гравировкой на крышке. Элизабет доедает булку, прижимает шкатулку к груди двумя руками и бредет к выходу в общий коридор.
— Мисс, куда вы? — окликает ее сестра милосердия.
— Я посижу в саду. Если меня будут искать, я вон туда, на скамейку.
Босая, она идет через двор, устраивается на лавочке под раскидистой ивой. Вытягивает ноги так, чтобы на них падал солнечный свет. Ставит шкатулку на колени, обводит пальцем рисунок четырехлистного клевера и замирает. Снова и снова она возвращается к вчерашнему разговору с господином в дорогом пальто.
«Мисс Баллантайн, мне бы хотелось надеяться на наше сотрудничество».
«Отпустите Брендона. Он не такой, как все. Вы же видели, он меня спас».
«Его и сенатора Баллантайна будет судить трибунал. Из-за прибора, разработанного Брендоном, погибли тысячи людей. Элизабет, вы понимаете, что такое не прощают? — Выдержав паузу, Дорогое Пальто продолжает: — Вы нам нужны. Если я правильно понимаю, он вам полностью подчиняется. Я специально не тороплюсь отправлять его в столицу. Я хочу, чтоб вы с ним поговорили и убедили давать показания перед судом».
«Мистер, вы достаточно образованы, чтобы понимать латынь? — цедит Элизабет, криво ухмыляясь. — Так вот. Bibe semen meum et futue te ipsum [2] ».
Дорогое Пальто ласково улыбается, склоняется к уху девушки и негромко говорит:
«Моя милая petite salope [3] , история знает множество примеров, когда хорошенькие женщины страдали из-за своего острословия. Очень жаль, что вы отказываете нам в такой резкой форме. Но не беда. Наши мастера допроса заставят говорить даже камень. До встречи, мисс Баллантайн. Я уверен: мы еще увидимся».
2
Грязное латинское ругательство.
3
Маленькая шлюха (фр.).