Игры богов
Шрифт:
Сегодня он пошел к дальней стороне лагуны, ориентируясь на шелест волн и шум ветра в кронах высоких пальм, в которых кричали разноцветные птицы. Молодец, девочка, прекрасно поработала. Демон опустился на песок и привычно обхватил колени. Где она там? Как она?
— Дядя Сан, ты большая свинья! — категорично заявил незнакомый звонкий голос, вырывая демона из раздумий.
Рядом весело хмыкнул Лас. Так и знал, что ты здесь, но когда подошел мальчишка, герцог не слышал, полностью погрузившись в мысли о девушке. Послышался звук подзатыльника
— Не бей ребенка, особенно за правду.
— Джуни! — Сантилли повел рукой, пытаясь найти дэма, но тот сердито шлепнул его по пальцам.
— Я бы тебя убил, но с убогими на голову это бесполезно.
— Я не в себе был, — повинился ашурт.
— А когда ты был в себе? — ядовито поинтересовался Орси. — Какой головой думал? Нижней? А ты не слушай, — послышалась возня, потом язвительное «бе-бе-бе». — Ласти надо памятник за мужество ставить. Все выступления на себе вытянул. Все интервью. Пахал, как черт, пока ты там сопли пускал. Я думал, нас освищут на первом концерте. Лас, что ты мне семафоришь? Я не прав?
Послышался шорох песка — еще кто-то пристраивался рядом. Неужели все пришли?
— Убей его, Джуни! — закричал мальчишка откуда-то со стороны.
— Марш гулять! — дружно рявкнула группа.
— Это чей? — не выдержал ашурт, вертя головой.
— Мой, — сердито ответил Вульф, — разболтался совсем.
Было совершенно непривычно догадываться о происходящем по отдельным звукам и репликам, но демон старался, жадно впитывая родные голоса и запахи. Как он соскучился по ним! И пусть ругают. Они имеют на это полное право. Он здорово их подставил.
— Ласти сказал, что ты попал в катастрофу, — Это густой бас Гнома. — Я хотел добавить, что головой здорово приложился, но побоялся переборщить, зал и так рыдал. Нам даже деньги хотели собрать, еле отмахались. Озолотиться можно было за твой счет. Какого идиота ты выбросил, в мозгах не укладывается.
— Ребята, можете казнить, но вспомнил я про вас только через полгода, — Сантилли поморщился. — Как затмение ума. Не знаю, как объяснить. Не молчите только, иначе кажется, что вы ушли. Глупо говорить с пустотой.
— Колись, демон, в чем дело? — сердито проговорил Шип.
И неожиданно для себя герцог выложил всю правду, не пытаясь ничего анализировать и оправдываться. Как встретил друга и Элерин перед войной, и ему показалось, что они целуются. Как ненавидел их за это и злился. Как ревновал. Как пил. Как радовался тому, что девушка пропала. Как язвил при встрече с сестрой, когда Лас ее успокаивал. Как снова злился, ревновал и снова пил. И как лег в одну постель с Это, потому что потерял голову от запаха женщины.
— Демон — ты бо-ольшой идиот, — подвел итог Шип и глянул на бледного йёвалли, стиснувшего руки. — А друзей у тебя нет? Да?
— Я не подумал, — герцог мотнул головой.
— Был бы ты обычным человеком, — хмыкнул Гном, — можно было бы прийти к тебе и накостылять по шее. Но до тебя же не добраться.
— И что теперь? — почему-то тихо спросил Вульф.
Ашурт пожал плечами:
— Хочешь, на колени упаду.
— Дурак ты, — поморщился Шип. — Вроде умный, а дурак. С очень большой буквы.
Потом они пили кофе на террасе и Сантилли рассказывал им, как бродил по мирам, а музыканты — про свою жизнь. Оказывается, у Гнома родилась дочь, а у Шипа — сын. Джуни познакомился с девушкой и тоже подумывает о женитьбе. Выпустили несколько альбомов и даже сняли клипы, пока Лас мог выступать. Особенно сильно он сдал в последний год, но Вульф, случайно обмолвившийся об этом, тут же замолчал, а Джуни увел разговор в сторону.
— Мы тебе снимки привезли, — сообщил он. — Посмотришь, когда повязку снимут. Ае неподражаем.
— Он нарочно сдернул, чтобы на юбилеи не тратиться, — проворчал Шип, укоризненно глядя на ашурта, — Мне Лас на полтинник такой халат подарил, — он со вкусом причмокнул губами, — сказочный. Все обзавидовались. Не иначе как у Рашида заказывал.
И тут Сантилли вспомнил про свое трехсотлетие и горько усмехнулся: три века — а ума не нажил.
— Что делать будешь, дурной ашурт? — спросил Гном, оглядываясь на уходящего к морю йёвалли.
— Не знаю, — пожал плечами демон. — Зарабатывать доверие, если это еще возможно.
Повязку снимали через два дня поздно вечером, и все равно из глаз потекли слезы. Принц, наблюдавший за этим от дверей, сразу развернулся и скрылся в темноте коридора.
На следующее утро Сантилли, устроившись на диване в своей комнате, просматривал снимки, оставленные для него ребятами, и, не удержавшись, присвистнул на первом же: скромница ты наша! И наверняка специально именно это фото было положено сверху.
Ашурт хмыкнул, ребята правы — Ласти неотразим. Принц, весь в черном: бандана, небрежно распахнутая спортивная рубаха, джинсы, кроссовки — стоял, небрежно прислонившись к черному байку и скрестив руки на мускулистой груди. И очки. Интересно, их одевали всей бригадой или это был шантаж? И, естественно, колечки, браслетики, сережки, цепочки и, да, пирсинг. Забавно, но смотрится. Сколько девчонок рыдало по ночам над этой фотографией?
А вот татушка на левой стороне груди, скорее всего, временная. Не мог же он настолько сойти с ума, чтобы сделать себе постоянную, да еще и такую: угрожающе скалящая зубы голова пантеры. Но смотрится неплохо. И тут герцог узнал рисунок. Салим! Дьявол, это же Салим! Увековечил, значит.
Дальше шли рекламные снимки группы вперемежку с семейными и рабочими: репетиции, концерты, переезды, прогулки по городам, семейные праздники. Герцог листал их, как дни, которые вычеркнул их своей жизни: Лас спит в кресле, забросив ноги на подлокотник; Лас смеется, полуобернувшись назад; Лас, сосредоточенно хмурящий брови, что-то мешает в котелке на костре: Лас, везде Лас.