Игры для мужчин среднего возраста
Шрифт:
— Как получишь мину — береги ее, — напутствовал он своего молодого друга.
— Господи, ничего святого, — простонал Док, учивший похожие — но совсем с другим смыслом! — строки в юном пионерском возрасте.
Самурай же никаких литературных ассоциаций в наказе не прочувствовал. Он просто затаил дыхание и нежно перенял в свои руки довольно увесистый теперь корпус катера с прикрепленными к нему поплавками-бутылками.
Сейчас ему уже не казалась пустяшной затея доставить это сооружение на середину реки.
— Ну
— Да вроде все ясно, — ответил Док.
Самурай ничего не ответил, он уже раздевался.
Далее предстояло следующее. Ефим в объезд намеревался проследовать к пристани на «этом» берегу, с блокпостом. Док — срезать петлю, которую делала река, и «принять» кораблик, который должен был приплыть с течением.
Конечно, это лишний геморрой. Но гораздо глупее было бы устраивать все эти заплывы на глазах охраны Гнедышева.
Сложность плана заключалась в том, что:
а) Гнедышев должен был быть у своего трона;
б) он должен был быть там один или по крайней мере без детей и женщин;
в) кораблик не должен был быть прибитым к берегу до того, как им начнет управлять Док;
г) его не должна заметить — или если заметит, то не должна счесть опасным — многочисленная охрана бандита-политика;
д) корабль должен оказаться рядом с пристанью тогда же, когда Ефим сможет осуществить взрыв.
Если что-то не складывалось, то могло провалиться все сразу.
Некоторые «косяки» еще можно было выправить: например, если катер прибьется к берегу или, наоборот, слишком быстро проскочит пристань, или Гнедышев вдруг свалит с пристани в дом, кораблик можно попытаться перезапустить, поменяв аккумуляторную батарею на свежую, от самолета.
Однако Самурая пробивала дрожь даже при одной лишь мысли об этом. Практически это означало разобрать снаряженную мину без Береславского, хоть он и объяснил все подробно, как и что.
(На самом деле не все было так страшно с этими взрывателями. Ни от щелчка, ни от луча света, ни от легкого нагрева они бы не сработали. Только от электрического импульса либо от близкого взрыва другого взрывного устройства. Но Ефим решил, что немножко страха неопытному человеку в таком деле не помешает.)
А в общем-то все понимали, что первая попытка почти наверняка будет и последней.
Ефим остановил машину в пяти минутах езды от блокпоста, еще не видимый его обитателям.
Рация, рассчитанная на десятикилометровую дистанцию переговоров — обычные били только на пять, и то вне города, — работала отменно.
— Объект плывет, — сообщил Самурай. Потом радостно добавил: — Объект на пристани.
«Так плывет или на пристани?» — успел ужаснуться Береславский, пока не сообразил, что сначала речь шла о катере, а потом — о Гнедышеве.
«Конспираторы хреновы», — ухмыльнулся Ефим. Кстати, забавно будет, если рации охраны работают в том же диапазоне, что и их.
— Корабль принял! — Это уже было гордое сообщение Дока.
— Сколько ему плыть, Док? — спросил он.
— Минут девять-десять, — ответил Док, уже освоившийся с управлением и рекой.
— Скажи, когда останется шесть, — попросил Ефим. — Постарайся точнее.
— Попробую, — отозвался Док. Он понимал, сколько от него сейчас зависит.
Потекли тягостные минуты ожидания. Вот уж действительно нет ничего муторнее, чем ждать и догонять.
Утешало лишь то, что уже дважды Самурай докладывал о наличии объекта на пристани — утро среды он, как и предположили источники информации, собирался посвятить рыбной ловле. И особая удача — рядом с ним никого не было. Хоть и обдумал все заранее Береславский, а вовсе не был уверен, что нажмет кнопку, если рядом окажутся посторонние люди.
— Думаю, пора, — наконец прозвучало в динамике.
Ну, пора так пора.
Ефим включил передачу — двигатель даже не глушил, исключая любую, самую малейшую возможность схода с дистанции, — и потихоньку начал движение.
Рассчитал все точно: через четыре минуты уже подъезжал к блокпосту. Пульт лежал на коленях, все движения заранее отрепетированы, если можно считать репетицией плавание в ванне гостиничного номера.
Одинокий охранник лениво двинулся к нему, не видя в нем никакой угрозы спокойствию.
«Почему он один?» — зачем-то подумал Ефим.
И катерок уже был хорошо виден: слева от пристани, гораздо ближе к ней, чем к этому берегу. На него никто не обращал никакого внимания: слишком низко сидел. Да и мал был для такой реки. Если заранее не знать, вряд ли заметишь.
И в этот момент…
— Он уходит! Внимание, он уходит! — чуть не в голос заорал Самурай. А Ефим уже и без бинокля видел, что Гнедышев встал с небольшого стульчика — рыбу он удил все-таки не с трона — и медленно двинулся ко входу в дом.
Это и называется провал.
Хотя нельзя назвать провалом не сложившиеся в цепь несколько очень маловероятных событий.
Оставалось последнее средство, которым Ефим не замедлил воспользоваться. Новосибирский друг Вовка сделал действительно очень много. И в частности — достал номер прямого сотового Гнедышева.
Впрочем, это бы ничего не меняло, если бы Гнедышев решил половить рыбку без помех, освободившись от сотового. Либо если в его серо-бежевом спортивном костюме просто не имелось бы карманов.
Но Гнедышев ответил. Остановился на середине облицованной дорогими деревяшками площадки и ответил.
— Да, — жестко начал он. Безо всяких «алло» или «Гнедышев слушает».
— Это профессор Береславский, — с лету представился Ефим. Лучше бы было без представлений, но Гнедышева необходимо было остановить. В прямом смысле этого слова.