Игры для мужчин среднего возраста
Шрифт:
«Как тигр в передвижном зверинце», — почему-то подумалось Береславскому.
Вытащив из воды гладкий, обкатанный камешек, побросал его из ладони в ладонь, чтоб обсох, и про себя извинился перед Енисеем за людское недомыслие.
За изъятый камешек извиняться не стал. Такая мелочь по сравнению с иными творениями рук человеческих.
На обратном пути, уже недалеко от города, местный гид показал еще одну достопримечательность — горнолыжный подъемник. Ефим сразу предложил подняться наверх.
Это было не очень логично. Достаточно сказать,
А тут — на тебе, такое рвение. Впрочем, он и сам бы не смог объяснить глубинные корни многих своих поступков.
Большинство граждан, как и следовало ожидать, от идеи отказались. Ни лыж нет. Ни снега.
А вот Док, Смагина и Самурай с удовольствием покинули автобус.
Док — из сочувствия к пациенту. Смагина — из-за туристской ненасытности. А Самурай — из-за Смагиной.
Подъемник, как ни странно, работал. Фуникулер был старинный, по два сиденьица на палке, подвешенной к канату. Подъезжая к нижней станции, они замедляли ход и плавно плыли вдоль посадочной площадки. В этот момент надо было изловчиться и плюхнуться на сиденье. Потом все это вырывалось на оперативный простор и парило в воздухе, пока не достигало вершины горы.
Народу не было — никого. Непонятно вообще, зачем техника трудилась. Но — трудилась. Пустые сиденьица по-сизифовски — неторопливо и бесполезно — ползали взад-вперед по склону. На площадке перед нижней станцией, когда отъехал их автобус, осталась лишь одна машина.
— Зеленый «Опель», — шепнул Ефиму насторожившийся Самурай. — Он сначала за нами ехал. Потом, когда мы свернули к горе, обогнал.
У Береславского неприятно заныло под ложечкой. А так все хорошо начиналось.
— Может, не поедем? — спросил он у Самурая. И сам же ответил: — Автобус придет только через час. Они нас и тут найдут, когда спустятся.
Он подошел к «Опелю». Тут и проверять не надо было: капот горячий и даже покрышки. Наверняка, если купить билеты и зайти на станцию, можно будет увидеть двух одиноких пассажиров. Если, конечно, к ним после Омска никто не присоединился.
— Что делать будем? — спросил Самурай. Он не был испуган, но торопился: Смагина, изучив фото на стене у кассы, уже возвращалась.
— Где твой «ТТ»? — спросил Ефим.
— Дома. Ты же сам сказал, с собой не таскать.
— Ничего они нам не сделают! — наконец решился Береславский. — Просто хотят пообщаться.
— С удавкой? — усмехнулся Самурай.
— Я им нужен живой, — стоял на своем профессор. — Давай ты останешься здесь с Доком и Таней. А я быстро съезжу.
— Нет. Так не пойдет, — ответил Самурай. — Шаман сказал, тебя не оставлять. Ты уверен, что стрельбы не будет?
— По крайней мере в нас — точно. Смысл какой? Тогда хотели украсть и напугать. И сейчас попугают стволом. Но вы можете помешать беседе.
— О чем беседуете, мужчины? — весело спросила подошедшая Смагина. — Там, кстати, несколько обзорных площадок. Так что это вы здорово придумали, Ефим Аркадьевич.
— Ну наконец-то. Оценили, — улыбнулся Береславский. И, решившись, скомандовал: — Ладно, поехали.
Самурай, слегка обидев Татьяну Валериановну, пересел к Береславскому. Она вынужденно села с Доком.
Две парные скамейки, кряхтя и поскрипывая, начали медленно взбираться в гору. Видимость пока что была неважная: давно не подрезавшиеся деревья и, главное, листва закрывала все не только снизу, но часто с боков, а иногда даже сверху, когда длинные ветви перерастали линию канатов.
Когда поднялись достаточно высоко, видимость резко улучшилась: уже можно было разглядеть верхнюю станцию. «Значит, и бандиты нас сейчас видят», — безрадостно думал Береславский. Хоть и надеялся, что в их планы не входит его уничтожение, но ехать почему-то не хотелось.
Ефим напряженно вглядывался в даль, пытаясь разглядеть свою судьбу.
И разглядел!
На одной из возвращавшихся пар сиденьиц, только что покинувших верхнюю станцию, он увидел две фигуры.
— Они? — с надеждой спросил Береславский.
— Да, — твердо ответил Самурай, несильно уступавший беркуту в дальновидении. — Явно возвращаются.
— Почему? — спросил непонятно кого Ефим. Никто и не ответил.
По-прежнему скрипели канаты, по-прежнему раскачивались кресла. Но сразу стало как-то спокойнее. Если б хотели грохнуть — сделали бы это на верхней станции. Или еще где. Но не на раскачивающихся сиденьях, на полдороге между небом и землей.
И все равно, когда Али и Марат проплывали мимо, было страшно. Слишком близко было до наверняка вооруженного врага.
До них было так близко, что Ефим понял причину отмены «переговоров». Одному из двоих — на вид явно старшему — было плохо. Он старался держаться, но даже на расстоянии было видно, что едва живой.
Береславский никогда не любил все человечество подряд. Поэтому вид человеческих страданий в данном случае его не тронул. Более того, он искренне пожелал больному свалиться, а здоровому — умереть еще каким-либо способом.
Но, желая столь нехорошее, он даже не догадывался о том, как был близок к истине. Потому что из нижней «зеленки» уже выезжали два кресла, одно из которых пустовало, а вот на втором восседал крупный мужчина, которого Береславский знал наверняка.
Скрепер действительно решил «попасти», как выразился Али, «своего» транспортного агента — ведь он отнюдь не забыл о существовании желающих похитить его порошок.
Марат и Али сначала проплыли мимо Ефима с Самураем, потом — мимо Дока со Смагиной. Только после этого Береславский позволил себе обернуться. И вовремя.