Игры кошачьей богини
Шрифт:
Но я в её глазах не девочка Варя. Надо изображать сына.
– Наверное, это действительно хорошая новость.
Женщина сунула мне под нос развёрнутое письмо.
– Миссис Грин – супруга директора детского приюта. Святая женщина! Она благодарит меня и моих подруг за помощь. Послушай, она на пожертвования купила ткани, чтобы сшить сироткам рубашечки…
Теперь детки будут одеты-обуты, накормлены и тэдэ и тэпе. Мама Бена тарахтела без умолку. Дай ей волю, и она сама канонизирует эту миссис Грин.
– Бедная женщина, ей так тяжело заботиться о ребятишках! Я когда молюсь, про неё никогда не забываю, прошу Бога, чтобы он ниспослал ей сил и терпения. Мы с Харриет и Энни помогаем ей чем можем. Смотри, дорогой, она пишет, что нужны деньги для обучения детей. Я думаю, нужно дать не меньше…
– Там всё так плохо? – перебила я её и кинулась отнимать у Тоби тапку. Вдруг Бен, если вернётся, огорчится, узнав, что любимые тапчундры погрызены?
Миссис Хант замялась.
– Миссис Грин всегда пишет, что…
– Что значит «пишет»? Вы вживую не общаетесь?
– А зачем? Она же честная женщина, так подробно пишет…
Я слегка шлёпнула щенка по носу отобранным трофеем.
– Мама, ты как будто вчера родилась. Ты вообще этот приют в глаза видела?
Миссис Хант промолчала и стала вертеть письмо в руках, как ребёнок, не выучивший урок. Ну и наивняк! Взрослая баба, а так себя ведёт. Как хорошо, что интернет пока не изобрели, а то она бы ещё не так накосячила… Или это я такая злая и циничная?
Чувствуя себя засранкой, я подошла к ней и положила руки на её крупные плечи.
– Давай съездим и проверим, как дела у миссис Грин.
– Съездим? – удивилась маман.
– Съездим. У тебя же есть адрес приюта?
Она дёрнулась, словно ей только что предложили добровольно выпить все мои лекарства.
– Но это же Ист-Энд! Нам там не место!
– Мам, ну ты либо крестик сними, либо панталоны надень. Если уж делать добрые дела, то от чистого сердца и как положено. Не хочешь со мной ехать, поеду один. Нет, с Тоби, а то ему скучно в четырёх стенах.
Миссис Хант сглотнула. Её второй подбородок подскочил, как зоб у жабы.
– Твоя правда, сынок. Поедем. Только ты пообещай, что попросишь прощения за то, что обидел святую женщину.
У святой женщины не хватало по меньшей мере трёх зубов.
А ещё – совести.
О последнем было нетрудно догадаться. Судя по тому, что я увидела во дворе и прихожей приюта, здесь давно не убирались. Со времён мезозоя.
Пожухлый неравномерно растущий газон пестрел разного рода мусором, от деревяшек непонятного происхождения до битого стекла. Да дети во время первой же прогулки должны покалечиться! Хорошо, что Тоби остался с Томом, нашим кучером. Само здание приюта – унылая коробка с мутными окнами, крыльцо разбито в хлам. Уже на пороге я оставила надежду увидеть внутри что-то более или менее приличное и, в принципе, не ошиблась в своих ожиданиях. Грязь была везде, даже на стенах.
Что за люди? «Дайте-дайте», «поможите чем могёте», а сами палец о палец не ударят, чтобы что-то исправить.
Миссис Грин сразу поняла, что лоханулась и стала мямлить какой-то бред про то, как ей с мужем тяжело заниматься приютом и воспитанниками. Меня чуть ли не наизнанку выворачивало, до того противно было смотреть как эта квадратная бабень блеет, как невинная овца. А миссис Хант… Да я готова ей премию вручить за Самую Большую Тупость! Это ж как можно не замечать очевидного? Мало того что изнеженную леди смущала обстановка, она ещё с радостью позволила повесить себе на уши свежую лапшу.
Прости, Бен, но твоя мама иногда такая курица.
– Вот жопа, – нарочито громко вздохнула я.
Обе тётки вмиг заткнулись.
– Что ты сказал, дорогой? – пискнула моя спутница.
– Жопа, говорю. – Я прошлась по поскрипывающим половицам. – И внешний вид, и ситуация в целом. Помочь нужно. Вот прям срочно, сию минуту!
Миссис Грин явно расслабилась. На её широком, мужеподобном лице появилось подобие улыбки. Я чуть не отвернулась, чтобы не смотреть ей в рот.
– Где дети? Нам надо на них взглянуть.
Улыбка стала медленно сползать с её рожи.
– Дети?
– Ну да, дети. Такие маленькие существа, которых надо кормить, мыть, учить уму-разуму…
– Дети на месте и с ними всё в порядке, – отчеканила миссис Грин, глядя на меня как бык на неопытного тореадора.
Пыхтевшая от напряжения и духоты миссис Хант обрадовалась такому ответу.
– Вот видишь, Бенни. Всё в порядке…
Я стояла на своём.
– Покажите нам детей.
– Вам не нужно на них смотреть, – жена директора приюта тоже не сдавала позиций. – Подумайте о своей матушке. У неё же сердце кровью обольётся.
– Тогда и вы кое-чего не увидите. Денег.
– Простите его, миссис Грин! – малодушно заверещала миссис Хант. – Он весь в меня, такой же впечатлительный. Его так поразила история о ваших горестях, что он просто умолял меня приехать к вам. Бедный мой мальчик, так переживает!
Сейчас «бедный мальчик» вам всем покажет.
– Мама, она врёт.
– Как?!
– Как дышит.
Не обращая внимания на возмущения беззубой святой, я прошла в глубь дома. Грязь, какой-то неприятный застоявшийся запах, который чувствуется гораздо сильнее, чем в коридоре… Удивите же меня чистотой!
Воспитанников я обнаружила в небольшой комнате с грубыми деревянными столами и лавками. Фак! Это ж не дети, а поросята нечёсаные. И одеты в жуткие обноски, как специально на помойке подобранные. Не больше десяти штук, я уж не стала считать по головам. Все они кучковались рядом с неопрятной старухой, держащей в руке половник. Оторвав голодные взгляды от кастрюли, детишки уставились на меня. С таким страхом в глазах, будто у них собираются отнять вонючую кастрюляку.
Даже приятного аппетита не пожелаешь. От доброго слова вкусней дерьмо не станет.