Игры порочной крови
Шрифт:
— Очень просто, в постели мне нужно другое. Нечто больше.
— Другое значит, — Ник шагнул ко мне так решительно, что я отступила, рукой всё еще касаясь его груди.
— Да! — ответила с вызовом.
— Большее?
— Да!
Я уперлась в дверь спиной. Но потом просто сгребла, его за грудки, притягивая, заставляя наклониться и буквально впиваясь в губы. Дверь открылась от пинка ноги. Кажется не моей. Мы едва не упали в темную комнату, на ходу пытаясь стащить друг с друга одежду. За этим делом и дошли до кровати. Темнота скрадывала нервные движения, наполняясь звуком учащенного дыхания и короткой ругани — крючки
Может это политический брак. Ведь возлюбленную вряд ли таскают с собой в элитный бордель. Я зашипела и прикусила губу Никласа, когда он слишком резко сдернул юбку, оцарапав нежную кожу. Он сердито рыкнул, придавив меня к кровати, заставил завести колено выше, навалился, так и не сняв до конца штанов. Посторонние мысли вылетели из головы, уступая место наслаждению. Наверно я знатно располосовала Нику спину, поскольку он шипел, заводя мои руки за голову и спутывая. Кажется — чулком.
В какой-то момент я оказалась на коленях, с высоко задранной попкой, а мой неверный любовник, ухватившись за шнуровку так и не снятого корсета вбивался в меня с непонятной злостью. Но мне нравилось, это было похоже на… довольно бурный финал не дал додумать последнюю мысль. Накрыл волной удовольствия. Мой любовник догнал меня буквально минуту спустя.
— Такое? — прозвучало в темноте спустя некоторое время.
— Что? — я еще приходила в себя и вопроса сперва не поняла.
— Такое нужно? — голос звучал напряженно.
Эх, Никлас, ты хороший любовник, но как тебе объяснить, что мне нужно, чтоб не запертая в оковы твоего дара суть моей крови отзывалась на каждое прикосновение. Как объяснить, что я скучаю по взгляду зеленых глаз, следящих внимательно, как я моё тело отзывается на ласку ловких пальцев. Или как объяснить, что нельзя от меня просто взять и уйти к этой своей профессионалке. Может, ты поймешь потом, но пока я просто воспользуюсь тобою, мальчик. В ответ же обронила лишь весомое:
— Нет.
Он замер на минуту, а потом скользнул ладонью между ягодиц, надавливая и разминая. Об его ошибке ничего говорить не стала, просто подалась навстречу откровенной ласке.
Глава 12
Существует множество способов заставить женщину говорить, но нет ни одного, чтобы заставить ее умолкнуть.
Припортовый район, присыпанный снежком, выглядел посвежевшим и чистым. Под белыми шапками скрылся мусор, грязь прихватило морозцем. Новолунье давало мало света, но я уже неплохо ориентировалась, чтоб ходить уверенно. Сегодня я собиралась экспериментировать. Если Арван смог усмирить свой дар, не бояться себя, жить полноценно, то почему это не могу сделать я?
Примеченный мною трактир не пустовал даже по позднему времени. Я обзавелась кружкой с блёклым пойлом, выдаваемым за пиво, расплескала половину по дороге и заняла один из столиков. Нужно было присмотреться и решить как охотиться сегодня.
— Свободно? — я окинула высокого и довольно молодого мужчину изучающим взглядом, отметила еще пяток незанятых столиков и кивнула.
На ловца и зверь бежит.
— Ты ведь без папика работаешь, — он с некоторым трудом оторвал взгляд от роскошного декольте и перевел его на лицо.
— А за что я буду кому-то
— Такая молодая, — непонятно протянул он, допил залпом свою кружку, — У меня тут комната напротив.
Теперь, когда я шла рядом с «клиентом» он казался еще более долговязым и каким-то нервозным. Мы пересекли улицу и углубились во дворы, вполголоса договариваясь о цене. Комната оказалась коморкой почти под самой крышей, и выглядела совершенно не жилой.
Странности начались, едва закрылась дверь.
Резкое движение сбоку я увидела, и успела чуть отклониться. Однако рукоять ножа всё-таки попала по голове. И та взорвалась болью. Пока я пыталась сориентироваться.
Сознания не теряла, но рухнула на колени. Почти тут же по запястьям рванула грубая веревка. Вязал долговязый неумело, но с энтузиазмом. Наверно, именно на энтузиазме он так перемотал мне руки, что и пальцами не пошевелить было. А когда я собралась закричать, еще и кляпом наградил. И улыбнулся. Ласково.
— Тихо, тихо, — по щеке прошлась шершавая ладонь, почти нежно, — Всё будет хорошо.
Не знаю, у кого всё будет хорошо, явно не у меня. В руке этого маньяка снова появился нож, и он оседлал мои ноги. Я порадовалась, что лезвие не обоюдоострое, вспарывая на мне корсаж платья, он умудрился лишь царапнуть меня несколько раз, а не располосовать грудь и живот. Но всё равно было больно. Вот и поохотилась.
— Такая чистенькая снаружи, — продолжал он, проводя рукой по освободившейся груди. — И такая порочная внутри.
Я протестующее замычала, пытаясь лягнуть его, но он был слишком тяжел. Сидел сверху, улыбаясь всё так же ласково, и методично портил мою одежду. И дышал при этом всё более шумно. Похоже от своих действий гад неслабо возбудился. Вот демоны, на кого ж я нарвалась? Ответ нашелся очень быстро, и увиденное заставило уже серьезно запаниковать — лезвие ножа окуталось едва заметными язычками пламени. Предо мною был маг огневик. Причем больной на всю голову.
Глупее гибели было не придумать, чем нарваться на съехавшего с катушек огневика. Эта братия чаще других теряла разум. Иногда защитный механизм магии, не позволявший обращаться к стихии, если маг был не в себе, давал сбой. Огонь и сам по-своему безумен. Я не имею права умирать, у меня дети. Как всегда в критической ситуации, мысли понеслись с необычайной скоростью. Я продолжала испуганно дергаться от прикосновений горячего теперь лезвия. Его дар не стабилен. Похоже, завязан на возбуждение. Онемевшие пальцы неохотно высвобождались из путаницы верёвок. Хорошо, если он попытается всё-таки взять меня, тогда я его попросту выпью. Притихшая было демоническая суть, поднялась новой волной. Плохо если действительно порежет. Тело своё я любила и на поругание маньякам отдавать не собиралась. Будто вторя моим мыслям, долговязый снова заговорил:
— Огонь очищает, огонь очищает, — платье он на мне дорезал, белье тоже, и теперь наклонился к самой груди с невнятным бормотанием, — Я спасу тебя, подарю свободу.
Пальцы почти освободились и покалывали от бьющейся в них силы и невозможности нормально ею управлять. На крыше лежал снег, много снега, и сосульки на карнизе, и хотя управлять льдом было всё-таки сложнее чем текучей водой, но, тем не менее, он отзывался. Только медленно. Еще и сбивала клокочущая в животе ярость крови, а пальцы немели всё сильнее.