Игры с богами. Я – монстр?
Шрифт:
Кроме того, мне пришлось постигать мироустройство и понимать движения энергетических потоков. И это были не законченные знания. Я осознавал, что всему этому я буду учиться всю жизнь, бесконечно развивая своё знание и умение. Мне было интересно и, одновременно, меня всё это пугало. Пугала мощь, которую я обретал, и то чувство, словно я стою, попирая землю и касаясь головой облаков, а остальные люди муравьями ползают у моих подошв. Поэтому, я боялся, однажды проснуться и почувствовать себя равным Богу. Всё-таки, человек слаб. И первочеловек – не исключение.
Лес приблизился, и я уже мог рассмотреть, что это ельник. Пушистые ели тянули свои лапы в стороны, высокие башни муравейников прятались в их тени, а назойливая сойка встретила нас своим стрёкотом. Погода стояла хорошая, редкие облачка кудрявились в синем небе, а лёгкий ветерок ласкал моё лицо. Буран остановился, принюхался и побежал куда-то в сторону. Я потянулся ментально к нему и почувствовал его любопытство. В ответ мне была прислана картинка каких-то развалин. Интересно, что там он ещё нашёл.
Я пошёл следом и увидел в траве каменные фундаменты и разбросанные по земле брёвна, из которых когда-то были сложены срубы. В ответ на прикосновение ладони к осклизлым трухлявым брёвнам, мне пришло Знание. Я, вдруг, увидел, как что-то чёрное надвигается на красивую деревню с добротными домами и вольготными, широкими дворами. Эта сила была настолько жестокой и неумолимой, что жители в страхе разбегались, но были подхвачены ураганом и, буквально, вбиты в землю, а дома разваливались, словно сделанные из соломы или веточек.
Это была деревня хранителей. Кто же ещё мог жить здесь, в этой долине? Где же они, тогда? Я осмотрелся по сторонам более внимательно. Вот они. В траве тускло отсвечивал белизной человеческий череп. В голове полыхнуло страхом и перед глазами появилось лицо светловолосой женщины с искажённым ужасом лицом. Я пригляделся и под пышным кустом жимолости увидел выбеленную временем грудную клетку. Душу обожгло злостью, и бородатый мужик перед моим внутренним взором раскинул руки, пытаясь противостоять неумолимой тёмной силе. Значит, точно погибли. Никуда не смогли уйти. Все тут лежат. Где-то должны быть ещё деревни, но, вряд ли они в лучшем состоянии. Эрлик от хранителей камня на камне не оставил.
Наконец, мы вошли в лес. Сразу стало прохладней, и мы пошли веселей. Только сойка доставала своей трескотнёй и реально действовала на нервы. Пришлось её слегка пристукнуть ментально, и она, стрекотнув напоследок, заполошно взмахнула крыльями и испуганно улетела, так и не поняв, что её напугало. Стало тише, и только где-то далеко затеяли свару птицы. Но это не раздражало. В кустах возились, попискивая мыши, по стволу спустилась белка с редким, словно общипанным хвостом и уставилась на нас любопытными глазами-бусинками.
Буран внезапно насторожился, передал мне сигнал опасности и бросился в кусты. Что-то тренькнуло, и навстречу ему вылетела стрела, кустарно изготовленная из обыкновенной арматуры. Был бы мой пёс живым, быть бы ему нанизанным на эту железяку. А, тут, стрела просто пролетела сквозь мыслеформу, не причинив ему никакого вреда, зато Буран не сплоховал, и, через минуту, уже вытаскивал из кустов щупленького парнишку лет двадцати одетого в какие-то лохмотья, с кожаным ранцем за спиной, чехлом, сшитым из заячьих шкурок и забитым такими же арматурными стрелами на поясе, стареньким Калашниковым за плечами и самодельным арбалетом в руках.
Парнишка был напуган, и я его понимал. Помню, как сам чуть в штаны не наложил, когда на нас белые волки выскочили, которых пуля не брала. Он не мог не видеть, что попал, потому что стрелял в упор. А стрела пролетела сквозь тело и даже раны не оставила. Ну, ничего. Буран без приказа ничего ему не сделает, а поговорить с местным населением не мешает. Глядишь, и пояснит что-нибудь о местных раскладах. Внезапно в кончиках пальцев закололо, словно через них прошёл электрический разряд малой мощности. Я посмотрел на свои руки, ещё не веря своей догадке, потом, на своего пленника. Не может быть! Передо мной, сжавшись от страха в комочек, но пытаясь смотреть дерзко, сидел первочеловек!
Я, словно ударенный мешком, стоял столбом перед парнем и не мог поверить своим ощущениям. Получается, что не всех хранителей уничтожил Эрлик? Хоть один, да остался. Но, как он выжил? Если считать, что в этот мир Эрлик вторгся около двадцати лет назад, то тогда этот парень был совсем маленьким, если не вообще грудным. Кто же, тогда, его выходил и вырастил? Неужели где-то ещё осталась община хранителей? Это было бы мне хорошим подспорьем.
– Кто ты такой? – как можно дружелюбнее поинтересовался я.
– Серко, – несмело ответил парнишка.
– Откуда ты? Ты живёшь где-то тут неподалёку?
– Нет. Я из-за гор пришёл, – и он с опаской поглядел на пса, усевшегося рядом и внимательно отслеживающего его движения. – Там тоннель есть. Насквозь через гряду проходит.
– Ты Бурана не бойся, – успокоил его я. – Он без моего приказа ничего не сделает. И арбалет свой отложи в сторону. Тебе он не понадобится.
– Какой арбалет?
– Тот, что у тебя в руке.
– Это самострел.
– Без разницы. Всё равно не понадобится.
– Да уж, – Серко содрогнулся. – Не собака, а оборотень какой-то. Стрела не берёт его.
– Его даже пуля не возьмёт. Он – потусторонне создание.
– Я же говорю – оборотень.
– Оборотень, это порождение тёмных сил. Днём – обычный человек, а ночью – волк.
– Разве бывают такие?
– Может, и бывают. Я уже ни в чём не уверен.А это создание светлое. Моя мыслеформа.
– Форма чего?
– Форма, созданная моей мыслью.