Игры Сатурна. Наперекор властителям
Шрифт:
Люди танцевали вместе.
— Я хочу сказать, — он подбирал слова, — я не переставал любить Мэри и скучать по ней, но я и тебя любил, Корина, и спасибо тебе за то, что ты была такой, какая ты есть. Мне бы хотелось, чтобы у меня нашлись лучшие слова, — закончил он.
— И не нужно, — ответила она и подала сигнал роботу.
Они едва почувствовали укол иглы. Когда они плыли, обнявшись в темноту, он сонно проговорил:
— Не горюйте слишком долго вы тут. И не бойтесь создавать еще жизни. Вселенная всегда будет удивлять нас.
— Да, — она слегка рассмеялась сквозь сон, который обволакивал ее. — Разве не такова воля Божья?
…Мы летели сквозь световые годы и столетия жизнь за жизнью, смерть за смертью. Космос — наш единственный дом. Земля стала более чужой нам, чем самая последняя комета с самой далекой звезды.
НО ДЛЯ ЗЕМЛИ МЫ ДАЛИ:
Разум победил бесконечность, в которой теперь находился целый мир, а в нем — существа, очень дорогие.
Знания естественных законов природы, посредством которых человек мог пересекать вечность в своем теле, которое дала ему мать, сократить годы полета от солнца к солнцу и незаселенным людьми планетам, которые они могли заселить так, чтобы их доброта простиралась на весь космос.
Знания законов природы, с помощью которых они смогут преодолеть случайные свои невзгоды — болезни, сумасшествия и возраст.
Искусство, историю, философию и веру, и то, о чем невозможно было мечтать на протяжении сотен поколений, и после всего этого — возрождение, которое не давало чувства, что они когда-либо были безвозвратно утеряны.
Из наших деяний возросло материальное благосостояние каждого, начиная от любого индивидуума и кончая всей нацией, живущей на Земле; кроме того — возрастающее спокойствие и мудрость, которой они научились от многогранной реальности. Всякий раз, когда мы возвращались, раздоры казались меньше и реже возникала ненависть к собратьям.
Но разве наша гордость за них обманывала нас? Они стали блестящей загадкой, которая вежливо нас приветствовала, но не доверяла нам больше и не держала нас против нашей воли. Хотя, в конце концов, ни один из нас не вернется никогда назад. Они больше не делали нам подобных. Нужны ли им наши дары? Нужны ли им мы — странники, которые могут измениться и больше не появляться?
Хорошо, мы сделали свое дело, и одно мы будем делать до конца. Двое в бесконечности и двое в мирах, мы одни помним тех, которые жили и которые умерли, и Олафа и Мэри.
Эпилог
I
Его имя было набором радиоимпульсов. Преобразованное в эквивалентные звуковые волны, оно представляло бы собой безобразный пронзительный птичий крик, и потому что он, как любое сознательное существо, был центром своей системы координат, давайте назовем его Нулем.
В тот день он был на охоте. В пещере энергетические ресурсы были невелики. Но другое существо, которое можно назвать Единицей, — самый важный житель во вселенной Нуля — не жаловалось.
Сам же Нуль чувствовал истощение запасов энергии. По соседству полно аккумуляторов, но для перезарядки Единицы, создающей в себе новую жизнь, необходимо было обработать огромное количество подобных ячеек. Подвижные существа обладали более сконцентрированной энергией. И конечно же, они были более высокоорганизованными. Для того чтобы Единица могла воспользоваться частями тела движущихся существ, эти части надо было лишь слегка видоизменить.
Нуль также нуждался в подзарядке, хотя требования к его функционированию были меньшими, чем у Едининцы. Он хотел не аккумуляторов, а другой легко усваиваемой подзарядки.
Короче говоря, им обоим была необходима смена диеты.
Охота теперь происходила не рядом с пещерой. Последняя сотня лет научила, что это небезопасно.
Нуль знал, что ему нужно идти. Но мысль о том, что ему придется на всем протяжении пути, миля за милей, помогать остававшейся дома Единице, которая сделалась громадной и неуклюжей в ожидании новенького, заставляла его откладывать этот поход. Конечно, он мог бы все еще найти большие передвигающиеся существа в радиусе нескольких дней ходьбы от его теперешнего дома, но это было трудно осуществить.
С помощью Единицы он пристегнул на плечи лямки контейнера, взял в руки оружие и отправился в путь.
Солнце клонилось к закату. Небо было все еще светлое, когда он вышел на след. Раскрошившиеся кристаллы почвы еще не исцелились, виднелись вывороченные пласты известковой глины и следы смазки. Установив свои рецепторы на самую высокую чувствительность, он проверил все частотные полосы, которые производили одинаковые шумы от передвигающихся существ. Он поймал низкоамплитудный обмен сигналами между двумя индивидами на расстоянии сотни миль, восприятие было ограничено этим расстоянием из-за атмосферных помех; ближе он почувствовал импульсы маленьких разбегающихся существ, за которыми охотиться не стоило; над головой парило существо, наполнившее его мир на короткое время покоем. Но никаких волн от существ больших размеров. Они, должно быть, прошли тут несколько дней назад и теперь были вне досягаемости рецепторов.
Он, конечно, мог пойти по следу и догнать этого неуклюжего земледробилыцика. Это несомненно был пильщик — Нуль знал его приметы, — и следовательно, стоило за ним основательно и неспешно поохотиться. Нуль быстро проверил, все ли у него в порядке. Казалось, каждая часть тела функционировала правильно. Он начал движение широкими шагами в надежде кого-нибудь догнать на проторенной дороге.
Сумерки погасли. Почти полная луна взошла над холмами, как крошечная холодная линза. Ночные испарения давали приятную теплоту в виде тумана на фоне черно-алого неба, на котором сверкали звезды в оптическом спектре и жужжали и пели в радиодиапазоне. Лес сверкал как расплавленный, блестел вспышками ледяных крапинок на кремнии. Ветерок дул сквозь пластинки, абсорбирующие радиацию над головой, отчего они звенели друг о друга. Шуршали землеройки, по кружевным кристаллам хрустели протекторы, речка, сбегая вниз по лощине в долину, громко журчала и источала прохладу.
По мере продвижения Нуль огибал поваленные, стоящие и сложенные бревна. Он обращал больше внимания на свои радиорецепторы. В ту ночь было что-то странное на верхних частотах связи — случайная короткая нота-набор нот, голосов, басов, похоже на то, о чем ему раньше рассказывали или что он слышал сам. Но мир — загадка. Никто не бывал за океаном к западу или в горах к востоку…
Наконец Нуль остановился, одновременно прислушиваясь и сосредоточившись на молитве. Это было трудно, поскольку его оптические сенсоры в основном выведены из строя темнотой, и он передвигался медленно. Один раз он наступил в смазку от цилиндра, а еще раз усилил кислоту глотком воды. Неоднократно Нуль чувствовал поляризацию в своих энергетических ячейках и останавливался, чтобы дать ей время прекратиться. Он отдыхал.