Шрифт:
Глава 1
– Вставай, соня! Петушок давно пропел!
– М-м, не хочу, – ответила девочка, закрывшись одеялом с головой.
– Просыпайся! Я блинов напекла!
– Бабуль, можно еще поспать…
– Ну, как хочешь, только блины остынут, – обидевшись, ответила бабушка.
– Ладно-ладно, встаю…
Девушка вылезла из кровати, потянулась и пошла умываться.
– Икари, ты как там? Всё в порядке? – спросила соседка, подойдя к калитке немного покосившегося забора.
– Всё нормально, тётя Саша, – ответила она, как обычно.
– Если тебе что-то понадобится, ты только скажи. Хорошо? Люда так тебя любила, бедную сиротку…
– Обязательно скажу.
«Странно, – подумала Икари, – такая забота, кажется, даже искренняя, а мне только больнее от её слов. Я так и не разобрала бабушкину комнату. Прошло больше сорока дней, почти два месяца, пора бы.» Собравшись с духом, она вошла обратно в дом и открыла дверь в комнату бабушки.
Запах каких-то лекарств и ощущение от долгого проживания пожилого человека окутал девушку. Несмотря на низкие тучи и явно прохладный день Икари, первым делом, распахнула окно. Ворвавшийся воздух наполнил комнату ароматами начинающегося дождя, скошенной травы и медуницы, которую Икари, будучи еще маленькой девочкой, притащила из леса и посадила прямо под окошком бабушки.
Дышать сразу стало легче. Бабушка, заменившая ей маму и папу, давно погибших в пожаре, тоже ушла.
Икари оглядела комнату, которую наполняли вещи такие знакомые и такие родные. Вот, например, на старом комоде из тёмного, почти чёрного дерева, под вышитой красивыми цветами салфеткой, лежит шкатулка, та самая заветная шкатулка с украшениями. Когда-то давно баба Люда показывала ей эти украшения и рассказывала их истории. Икари взяла шкатулку, села за стол покрытый старенькой льняной скатертью с мережками по краям и открыла крышку.
Прожив большую жизнь, баба Люда собрала очень маленькую коллекцию… Икари задумалась и стала перебирать вещицы. Вот обручальные кольца, одно поменьше – бабушкино, второе её мужа. Деда Икари никогда не видела, он умер ещё до её рождения. Девушка знала о нем только то, что был красив, и увез бабушку из Ленинграда сюда, на Сахалин, в эту маленькую деревню. Бабушка никогда не говорила, почему она после смерти мужа не переехала обратно, но по родному городу явно скучала. На тыльной стороне крышки шкатулки была приклеена фотография с разведённым Дворцовым мостом.
Икари отложила кольца в сторону и взяла в руки бархатный мешочек, перевязанный красной лентой. Там лежала самая огромная ценность бабушки: золотые серьги и кольцо с рубинами. Баба Люда надевала эти украшения только на праздник и очень ими гордилась. Икари хорошо помнила, как пожилая женщина каждый раз замерла у зеркала, любуясь игрой бликов в камнях серёжек. Однажды
– Когда Нибудь, девочка моя, все эти драгоценности станут твоими. Береги их, как я. – говорила Баба Люба.
– Да ну, бабуль, ты ещё вон какая крепкая! – ответила тогда Икари, а бабушка лишь улыбнулась в ответ.
Девушка с сожалением убрала драгоценности обратно в мешочек. Ещё в шкатулке лежали костяной гребень. Это был подарок от мамы Икари бабушке. И единственная вещь, оставшаяся Икари от мамы Заколка-игла или шпилька для волос. Которую украшал небольшой желтый камень, оплетенный серебрянной проволокой так, что он стал похож на цветок и свисающие сверху камня цепочки. И кари покрутила вещицу в руках. Маму она совсем не помнила, как и отца. Были только страшные сны, будившие среди ночи запахом гари, да неясными образами.
На дне шкатулки спрятался тёмный бумажный конверт, на котором почерком бабушки было аккуратно написано: «Для Икари». Глубоко вздохнув, девушка, заставила себя собраться и открыла письмо.
«Дорогая моя девочка, если ты читаешь это письмо, то значит, мы больше не сможем увидеться. Мое сердце уже давно даёт сбои и я могу в любой момент умереть. Не печалься, в смерти нет ничего страшного. Это естественный порядок вещей.
Дом, земля и небольшой счёт на сберкнижке – всё принадлежит тебе. Документы в верхнем правом ящике комода под праздничными полотенцами, в старой папке-скоросшивателе. Найди папку и просмотри всё, что там есть. Я знаю, что тебе не хочется, но это необходимо.»
Икари встала, нашла папку, бегло просмотрела дарственную на дом, землю и сберкнижку, оформленные на её имя. На счету оказалось 300 000 рублей. Икари села обратно на стул, из глаз потекли слёзы.
Во время похорон было не до слез. Да и потом, поминки, девять дней, сорок… пришлось ехать в банк, брать кредит. Теперь, с того света, бабушка снова её спасает. И документы на землю нашлись, и деньги, чтобы погасить долги. Утерев слезы, Икари вернулась к письму.
«Теперь ты не просто приёмная сиротка, а землевладелица. Я очень надеюсь, что порадовала тебя своим скромным подарком.
Девочка моя, у тебя еще вся жизнь впереди, надо быть сильной и расчётливой. Будь благоразумной, не верь всем подряд, это до добра не доводит.
Я знаю, что ты не помнишь своих маму и папу. Зато их помню я. Они были удивительными людьми и очень сильно любили тебя. Я дала тебе свою фамилию, так было проще оформлять документы, но помни, у тебя есть и другая. Я не уверена, что правильно запомнила со слуха, да и столько лет прошло, но звучала ваша фамилия примерно так: «Канокачими». Не знаю, насколько это важно, но думаю, тебе, в твоём будущем, может пригодиться.
Моя девочка, хотелось бы сделать для тебя больше, но не получилось. Надеюсь, что эти небольшие сбережения тебе помогут.
Твоя бабушка Людмила.»
Икари, дочитав письмо, аккуратно положила его обратно в конверт. Посидев ещё немного, она вытерла слезы, убрала все вещи в шкатулку, документы сложила обратно в папку. Теперь было необходимо заняться самым неприятным – разборкой вещей.
На следующее утро её разбудил точно такой же сон, как и вчера. Чтобы прогнать остатки сна, Икари вышла из дома.