Шрифт:
Ильич
роман
Глава 1
Банковские инкассаторы были обречены. Судьба этих людей и перевозимых ими денег решилась за несколько месяцев до рокового рейса. Это произошло в Берлине, где предводители кавказских боевиков встречались с так называемой «Коллегией трёх» – группой влиятельных большевиков: Лениным, Красиным, Богдановым. Эти трое радикально настроенных политэмигрантов втайне от собственной партии, члены которой большинством голосов осудили любые проявления террора, дали добро на проведение операции. Остальное было делом техники…
За несколько недель до «экса»* в Тифлис
Камо не сомневался в своих подчинённых: это были отборные абреки**. Каждый из них имел за плечами боевой опыт, владел всеми видами оружия, знал анатомию, чтобы действовать револьвером и ножом наверняка, умел управлять лошадьми, паровозом; многие пришли в политический террор из уголовного мира.
* Экспроприация, или грабеж.
** В период становления царизма на Северном Кавказе так называли горцев-партизан.
Иосиф Джугашвили по кличке Коба появился в Тифлисе, когда всё уже было подготовлено его верным заместителем и другом. Накануне решительного дня соратники всю ночь просидели в винном погребке. Молодые романтики революции не боялись, что бессонница и хмель скажется на твёрдости руки и глазомере. Их пьянило не столько вино, сколько мысли о настоящем деле, которое состоится завтра.
Хотя возможных маршрутов движения конвоя с деньгами предусматривалось несколько, налётчики точно знали, где устраивать засаду. Информатор в местном отделении Госбанка вовремя сообщил грабителям нужные сведения. Два экипажа в сопровождении конного казачьего конвоя проследовали Сололакскую улицу и выехали на Эриванскую площадь к зданию штаба Кавказского военного округа. Здесь, в пёстрой жизнерадостной толпе, на щедром южном солнце, часто ослепительно сверкали кокарды офицерских фуражек и золотая чешуя погон. Поэтому кассиры и стражники эскорта не насторожились, когда путь банковскому кортежу внезапно загородила коляска с армейским капитаном. Никто из случайных свидетелей так и не смог потом внятно сообщить полицейским дознавателям, откуда именно она вывернула на площадь. Инкассаторы же весьма флегматично среагировали на внезапно возникшее препятствие: «Подумаешь, происшествие: пьяненький извозчик не заметил, что выехал наперерез казенному транспорту! Для Тифлиса – обычное дело. К тому же, чего можно опасаться в таком месте – под самыми воротами Главного штаба!»
Один из конвойных казаков нехотя направил коня к офицерской коляске. Сам капитан с крайне недовольным видом тоже выпрыгнул из экипажа и, нервно сдёрнув с руки лайковую перчатку, замахнулся на нерадивого кучера. Это был условный знак притаившимся боевикам. И вот по команде «офицера», роль которого, как всегда, талантливо играл Камо, на площади будто из-под земли вырастают пять десятков штурмовиков. В казаков и в банковские фаэтоны* летят пироксилиновые бомбы. Многие налётчики ведут стрельбу одновременно с двух рук – из наганов и маузеров. Под пули и шальные осколки попадают не только банковские служащие и солдаты конвоя, но и множество случайных прохожих. Площадь быстро затягивает едким сизым дымом, из которого доносится беглый треск выстрелов, деловитая перекличка бандитов, вопли раненых и конское ржание…
* Лёгкая коляска с откидным верхом.
Первым же снарядом в клочья разметало головной экипаж. Обезображенные тела находившихся в нём кучера и кассира Курдюмова – отца большого семейства – взрывом выбросило на мостовую. Метальщики хорошо знают, что два холщовых мешка, туго набитые пятисотрублёвыми ассигнациями, находятся в другом экипаже. К этой коляске вместе с несколькими товарищами бросается сам Камо. Перед ним оказывается окровавленный человек с обезумившим взглядом. Второй инкассатор, также лично отвечающий за транспортировку денег, погиб в первую минуту налёта. Несколькими выстрелами в лицо Камо добивает тяжело раненного охранника и вырывает из его судорожно сжатых рук мешок с наличностью…
Через двадцать минут на место закончившегося боя прибыл сам полицмейстер. Площадь выглядела, как после жестокого побоища: ударной волной выбиты стёкла близлежащих домов и магазинов, на месте вырванной взрывом брусчатки ещё дымятся воронки, стены в пулевых отметинах, вокруг – в лужах крови – трупы людей и лошадей.
Помимо погибших инкассаторов и конвойных солдат, жертвами нападения стали десятки случайных прохожих. Добыча же удачливых грабителей составила четверть миллиона рублей, предназначенных для выплаты жалованья тысячам государственных служащих губернии: астрономическая для того времени сумма.
Департаменту полиции потребовалось не много времени, чтобы через своих информаторов в революционной среде выяснить, кто стоял за дерзким ограблением. Вскоре жандармы узнали, что Тифлисский подпольный комитет РСДРП исключил организаторов нападения из партии за нарушение партийной дисциплины. Впрочем, сам Сталин с верным Камо на суд чести не явились, поэтому их грузинские соратники не знали, кому предназначались украденные деньги. До поры до времени никто в партии не ведал о подоплёке случившегося…
*
Одно время в эмиграции Владимир Ильич вынужденно вёл скромную жизнь политтеоретика и свободного литератора. Доход его в основном состоял из тех денег, что присылала почтой матушка, да литературных гонораров; издатели его статей и книг платили крайне нерегулярно. В то же время жизнь – что во Франции, что в Швейцарии – давила своей дороговизной.
Впрочем, вскоре деньги появились, да такие громадные, которые дворянину «средней руки» Ульянову, а позднее – скромному самарскому адвокату даже не снились. Именно Ленину и кое-каким его единомышленникам из большевистского крыла РСДРП принадлежало изобретение некоторых новых способов финансирования политической борьбы. Оказалось, что в сложившейся ситуации подрывная работа против правительства собственной страны является самым выгодным «бизнесом» из всех существующих. В Российской империи и в Западной Европе имелись десятки состоятельных либералов, готовых жертвовать огромные суммы на благородное дело борьбы с самодержавием.
Но главное, что в отличие от многих своих щепетильных соратников по партии, Ленин никогда не страдал так называемым интеллигентским «чистоплюйством». «Революция – дело тяжелое, – говорил он однопартийцам. – В беленьких перчатках, чистенькими руками её не сделаешь… Да и партия – не пансион для благородных девиц… Иной мерзавец может быть для нас именно тем и полезен, что он мерзавец…». Это была бескомпромиссная, но единственная тактика, которая могла принести успех кучке оппозиционеров, посмевших бросить вызов самой могущественной державе мира с её огромной армией, флотом и аппаратом тайной полиции.