Илион. Город и страна троянцев. Том 1
Шрифт:
На второй стадии эти эпитеты божеств были представлены идолами, в которых первоначальное метафорическое значение было забыто, и эпитеты материализовались в коровью голову Геры и совиное лицо Афины; и я осмелюсь утверждать, что нельзя назвать такие женские фигуры с коровьими и совиными головами другими эпитетами, нежели и . Слово , обозначающее лицо, которое так часто используется у Гомера и которое, возможно, тысячелетиями старше поэта, никогда не встречается в составных словах, в то время как слова с суффиксом – относятся к выражению или сходству вообще. Так, если у Геры был эпитет , а у Афины – , то под этим мы должны понимать не что иное, как то, что первая имела образ и внешний вид коровы, а вторая – совы. Ко второй стадии принадлежат все доисторические руины Гиссарлыка, Тиринфа и Микен.
Третья стадия в истории двух эпитетов наступает после того, как Гера и Афина теряют свои коровьи и совиные лица и обретают лица женщин, и после того, как корова и сова становятся атрибутами этих богинь и, как таковые, начинают представляться рядом с ними, а и продолжают использоваться как эпитеты, освященные вековой традицией и, возможно, означающие «большеглазая» и «совоокая». К этой третьей стадии принадлежат эпические песни Гомера».
Здесь я могу добавить то, что написал г-н Франсуа Ленорман [1317] касательно моего объяснения как эпитета Афины:
1317
Lenormant F.Op. cit. P. 21–23.
«Изображения с совиными головами, которые Шлиман видит у идолов и на вазах Гиссарлыка, представлены у него как тип изображения Афины Илионской, богини—покровительницы города Приама. По его мнению, противоположному общепринятым представлениям, Афина первоначально была не богиней
1318*
Для понимания дальнейших рассуждений Шлимана и его оппонентов нужно знать, что по-древнегречески «сова» – , а – голубой, лазоревый, сизый.
Кроме того, примеры дошедших до нас памятников вполне убедительно доказывают, что греки в самые отдаленные времена, копируя свои первые произведения искусства с азиатских моделей, сами изображали фигуры с головами животных на человеческих телах. Г-н Ньютон указывает на маленькую фигурку с Кипра, которая изображает женщину с бараньей головой, возможно Афродиту. На архаической расписной вазе из Камира, хранящейся в Лувре, изображен человек с головой зайца. Когда Онт, великий скульптор Эгины, который жил в начале V века до н. э., сделал для народа Фигалии статую их Деметры Мелены, он в точности скопировал с картины священный тип древнего изображения этой богини, которое имело чудовищный вид. Художник поместил на плечи женского тела голову лошади вместе со змеями и другими чудовищами. Книга Philosophumena [1319] сохранила для нас описание одной из символических картин, которые украшали семейное святилище священного племени Ликомидов в Плие в Аттике. Великий Фемистокл приказал реставрировать эти картины, и Плутарх посвятил специальный трактат их объяснению. Среди них был представлен итифаллический старик с крыльями, преследовавший женщину с собачьей головой. Геродот говорил, что у Пана иногда бывало лицо, а также и ноги козла, и это утверждение подкрепляет бронзовая фигура, обнаруженная на Пелопоннесе и хранящаяся в Санкт-Петербурге.
1319
Г-н Филип Смит заметил мне, что раньше эта книга приписывалась Оригену, а теперь стало известно, что ее написал Ипполит, епископ Порта (у устья Тибра), в первой половине III века н. э.
Минотавр, который первоначально был Ваалом-быком древнего финикийского культа на Крите, всегда сохраняет свою звериную голову в произведениях периода расцвета греческой скульптуры. Расписной краснофигурный килик лучшего периода, который можно увидеть в Кабинете медалей в коллекции герцога де Люиня, изображает Диониса-Загрея в виде ребенка, сидящего на коленях своей матери Персефоны; у него бычья голова, как у маленького Минотавра. Таким образом, представление об Афине с совиной головой отнюдь не шокирует меня и не мешает согласиться с теорией Шлимана, тем более что, собственно говоря, речь здесь идет об изделиях не греческих, а малоазиатских. Для меня весь вопрос в том, действительно ли на вазах и идолах Гиссарлыка мы видим именно совиные головы».
Другой досточтимый друг, профессор Отто Келлер [1320] , пишет о «совоокой» Афине следующее: «Связь Афины с совой объясняется [1321] игрой слов между («сова») и («совоокая»), и утверждают, что она появилось уже только в эпоху после Гомера, как будто бы в результате непонимания эпитета .Эта точка зрения, конечно, в высшей степени надуманна, неестественна и невозможна. Неэллинское происхождение совы Афины, судя по всему, доказывает ее двойная голова в Сигее и Милетополе: оба они находятся в непосредственной близости от Илиона [1322] . Если нужно привести параллель, то я напомню о также неэллинской связи мыши с Аполлоном Сминфеем, которая также наблюдается в Троаде. Мышь любит жар солнца, и поэтому она процветает под лучами Феба-Аполлона. Сова же в первую очередь не что иное, как птица и символ ночи; это ее наиболее естественное значение самого первобытного происхождения; начнем же с этого. Сюда замечательным образом подходит тот пункт, которым Афина Илионская полностью отличается от обычной эллинской Афины; действительно, на одной монете Илиона представлен троянский Палладий в виде Афины Илионской с фригийским колпаком на голове; правой рукой она потрясает копьем, в левой держит пылающий факел; рядом с ней сидит сова [1323] . Таким же образом на монете другого типа из Илиона изображен Палладий с копьем в правой руке и факелом в левой; впереди приносят в жертву корову.Здесь кроется нечто большее, чем надуманная теория о игре слов: точно так же, как факел освещает тьму, так светят в ночи страшные глаза совы; ее глаза – (светлее, чем у льва, и сияющие в ночи. – Пер.) (как говорит об одном страшном звере Диодор (III. C. 55). Итак, возможно, Афина Илионская, или Ата, первоначально отнюдь не была мирной эллинской богиней искусства и ремесел, которая появилась из головы Зевса как эманация высшей мудрости верховного бога. Скорее она была богиней ночи и страха, а также шума битвы и ужасов войны; именно поэтому она потрясает копьем и факелом и владеет совой. Она стала амазонкой Олимпа на азиатской почве, откуда произошли и амазонки. Мне не нужно цитировать подтверждений тому, что сова – ночная птица. Поскольку сова возвещает смерть, она сидела на копье Пирра, когда тот пошел на Аргос [1324] . У ионийца Гиппонакта она считается вестником и глашатаем смерти [1325] . Как птицы смерти, две совы сидят на надгробии справа и слева от Сирены, поющей песню-плач [1326] . На росписи вазы в очень древнем стиле (коричневые фигуры на сплошном желтом фоне) с фигурами животных мы находим, наряду с другими животными, имеющими религиозное значение, быков, пантер, крылатых сфинксов и грифонов, также и сову [1327] . Сова также фигурирует как божественное существона росписи вазы в самом древнем стиле, окруженная нимбом [1328] . Следует также обратить внимание на пассаж из «Одиссеи» [1329] , где Афина улетает, , хотя точно неизвестно, действительно ли обозначает именно сову [1330*] . Боги севера, когда они в спешке, надевают на себя орлиные, вороньи и ястребиные перья; так, у Гомера Афина надевает крылатые сандалии, когда ей необходима скорость. Крылатые сандалии Персея также первоначально могли обозначать его превращение в птицу [1331] . В языке Гомера означает «совоокий» или «с блестящими глазами»; понятие «голубой» в слове , как кажется, появилось в ходе развития языка уже после Гомера. Что касается всего остального, то я считаю весь вопрос, о котором идет речь, открытым, пока не были проведены раскопки в храме Геры на Самосе вплоть до доэллинского слоя, который здесь, возможно, также существует. Как инстинктивно почувствовал Шлиман, только параллель гомеровскому «волоокая Гера богиня» может дать решение этой проблемы».
1320
Keller O.Die Entdeсkung Ilion’s zu Hissarlik. S. 56, 57.
1321
Welcker.Griech. Gotterlehre. I. 303 f.
1322
Mionnet.M'edailles nouv. Gal. Myth. 16. 7. 8; Eckhel.Doctr. Numm. I. 2, 488, 458.
1323
Mionnet.Pl. 75, 76;
1324
«Сова, которая встретилась и преследует человека, собирающегося совершить какое-то дело, является нехорошим знаком, и свидетель тому эпирский (царь) Пирр, который ночью отправился к Аргосу и попалась ему эта самая птица; он сидел на лошади, держа в руке поднятое копье. Она села на это копье и не улетала с него: так птица, недобрый телохранитель-копьеносец, предвещала недобрую охрану»
1325
Fragm. 54.
1326
Роспись на лекифе; M"uller and Oesterley.Denkm"aler alter Kunst. II. 59, 751.
1327
King L.Collection of Vases. № 953.
1328
Stephani.Nimbus und Strahlenkranz. Ф. Визелер ( Wieseler F.Phaeton. P. 26) считает нимб намеком на блеск ее глаз.
1329
Od. III. 372.
1330*
Так им сказав, светлоокая Зевсова дочь удалилась, Быстрым орлом улетев…
1331
Wackernagel. . 34.
Я могу напомнить читателю, что профессор О. Келлер написал все это в январе 1875 года, в то время как мои раскопки в Тиринфе и Микенах рядом с большим храмом Геры в Арголиде проходили с 31 июля по 6 декабря 1876 года. Поскольку там я нашел сотни идолов из золота, серебра или терракоты в форме коров, коровьих голов или женщин с коровьими рогами или коровьими головами, я раз и навсегда решил проблему «волоокой богини Геры», от этого решения, как рассудительнозаметили профессор Макс Мюллер и профессор Отто Келлер, зависела параллель с «совоокой богиней Афиной», то моя интерпретация последней должна теперь быть принята повсеместно.
Рис. 157. Ваза с головой совы. (1:3 натуральной величины. Найдена на глубине от 36 до 40 футов)
Рис. 157 изображает вазу с совиной головой из второго города; однако следует четко понимать, что горлышко с совиной головой было найдено отдельно и не относится к нижней вазе, на которую я просто поставил его, поскольку таким образом его лучше можно было сохранить. Несомненно, горлышко принадлежало, как это всегда бывает, вазе с женскими признаками. Оно сделано от руки и имеет темно-красный цвет, который происходит от окисла железа, содержащегося в глине. Этот предмет был найден в обугленных руинах сожженного дома, где я нашел скелет женщины. Несомненно, из-за огромного жара, которому горлышко подверглось во время пожара, оно оказалось полностью обожжено. Крышка могла принадлежать ему, а могла и не принадлежать. Поскольку я нашел ее в том же доме, я поставил ее на горлышко вазы, тем более что такие крышки с изогнутой ручкой, как кажется, принадлежат вазам с совиными головами. Насечки на передних частях этих крышек, которые, как на идолах с рис. 205–207 и 216, как кажется, символизируют волосы богини, еще больше утверждают меня в этом мнении. Из многих крышек ваз, на которых вылеплено совиное «лицо» и которые, очевидно, принадлежат вазам с женскими чертами, волосы обозначены или длинными рельефными вертикальными чертами, или косами на выпуклости горлышка; они показаны такими вертикальными чертами на идолах с рис. 194, 196, 239 и на замечательном шарике с рис. 1997, 1998. Форма небольшой изогнутой ручки на крышке этой вазы, возможно, была скопирована с шишака шлема , в который был вделан гребень.
Рис. 158. Ваза с совиным «лицом», двумя женскими грудями и двумя вертикальными выступами, напоминающими крылья. (Около 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 48 футов)
На рис. 158 я воспроизвожу еще одну вазу такого же типа, которая была обнаружена у подножия не полностью сохранившейся стены из больших блоков В на рис. 2. Она сильно пострадала от огня, так что ее первоначальный цвет распознать невозможно; ее ручки в форме крыльев частично реставрированы. Птичье «лицо» здесь изображено очень грубо, глаза находятся на одной линии с нижней частью клюва. Изогнутая ручка на крышке разбита.
Рис. 159. Терракотовая ваза с женскими признаками и двумя ручками в форме крыльев. (1:3 натуральной величины. Найдена на глубине 19 футов. Крышка – с глубины 42 фута)
У вазы на рис. 159 только крышка принадлежит ко второму городу, сама же ваза – к четвертому городу; но, поскольку это единственная ваза с женскими характеристиками, которой подходит эта маленькая крышка, я счел необходимым воспроизвести ее здесь, чтобы показать читателю эту крышку на ее месте. От лица мы видим здесь только глаза. Крышка вазы – тусклого черного цвета и обожжена очень плохо. Эти троянские вазы с совиными «лицами», насколько я знаю, уникальны; похожих ваз в других местах найдено не было. Однако погребальные урны с грубо вылепленными человеческими лицами были найдены в прусской провинции Померания близ Данцига. Их всегда находят в каменных ящиках, состоящих из пяти плоских камней, которые едва ли заслуживают наименования гробов; в них находится пепел и кости усопшего. Эта погребальная урна стоит в каменном ящике или одна, или среди шести, восьми, десяти, двенадцати или даже четырнадцати обычных пустых ваз. Глина погребальных урн бывает или желтой, или коричневой, или белой, иногда хорошего качества и хорошо обожженная, иногда – очень грубая и лишь слегка обожженная. До августа 1875 года, когда я посетил Данциг, было найдено всего пятьдесят семь таких урн; все они сделаны вручную, но только тридцать из них хранятся там; две находятся в Ной-Штеттине, и оставшиеся двадцать пять – в Берлине и других музеях. Важно отметить, что, за исключением одной погребальной урны с человеческим лицом, найденной в Спроттове в Силезии, другой, найденной в Гоголине (в области Кульм, Западная Пруссия) [1332] , третьей, найденной в провинции Познань, и четвертой, найденной в провинции Саксония, таких урн не было найдено нигде, кроме Померании [1333] . Конечно, здесь я не говорю о римских урнах с человеческими лицами, из которых некоторые были найдены на Рейне и в больших количествах – в Италии. Характеристики померанских урн, отличающие их от троянских ваз с совиными «ликами», таковы: их изготовители, очевидно, всегда пытались воспроизвести человеческое лицо, пусть грубо и неполно; у них никогда нет похожих на крылья выступов или женских органов или грудей, которые почти всегда ясно видны на троянских вазах; они всегда использовались как погребальные урны, в то время как троянские вазы из-за их величины никогда не могли быть использованы для таких целей и, возможно, служили только как идолы или священные сосуды; и, наконец, у них есть крышки в виде обычных шапочек, в то время как крышки троянских ваз имеют форму шлемов, на которых часто показаны женские волосы. Что касается возраста этих померанских ваз с личинами, то стеклянные бусы, которыми они украшены, и железо, в сопровождении которого их постоянно находят, не позволяет нам отнести их к более древнему периоду, чем начало нашей эры, или в самом крайнем случае к I или II веку до н. э. [1334*] ; в то время как я сейчас, как мне кажется, соглашаюсь со всеми археологами, полагая, что троянские вазы относятся к весьма отдаленной древности – от 1200 до 1500 года до н. э. Здесь я опишу несколько ваз с человеческими лицами из данцигской коллекции:
1332
См.: Report of the Berlin Society for Anthropology, Ethnology, and Pre-historic Archaeology. Session January 18, 1879. P. 2.
1333
Профессор Вирхов любезно сообщил мне, что он доказал, что можно проследить серию переходов в «урны с ушками» и «урны с шапочками» от провинции Померания до реки Одер.
1334*
Померанские (поморские) «лицевые урны» относятся к VI–II векам до н. э.