Иллюзия
Шрифт:
– Да нет, Илья Иваныч. – Тяжело отказывающий Глеб потупил глаза. – Решили, едем.
Историк покосился на усмешку Руслана, но без серьезного осуждения, подобающего учителю в конфликте с учеником.
– Передумаешь – приходи. Я говорил с ректором педагогического, он готов с тобой встретиться, провести собеседование. Может, возьмет без экзаменов.
Илья Иванович секунду постоял в ожидании ответа, пожал плечами и грустным шагом направился в учительскую.
– А может, передумаешь? – Забаровский испытывал на прочность. – Возможно, он прав, и тебе лучше остаться.
– Ага, а вся конструкторская слава тебе? Нет уж, дудки! – Малышев разгадал хитрость, натужно рассмеялся.
– Ну смотри, потом не говори, что я тебя не предупреждал.
Руслан оторвал пятую точку от подоконника, направился к классу литературы, почти покинутому одиннадцатым «Б». На входе столкнулся с Леной Будяк. Смущенный румянец залил щеки.
Девочка из семьи военных полгода назад переехала в Брянск, родители купили дом в частном секторе рядом со школой. Забаровского сразу привлекли золотистые волосы до зрелой груди, бездонные глазки, чуть курносый носик, чувственный ротик. Младенческая гладкость кожи, отточенная талия, заманчивая попка. Они дошли лишь до хождения под ручку. Встречались в ночи, но боясь прикоснуться. Чувствуя взаимное притяжение, но мало рассчитывая на совместное будущее.
– Привет! – Руслан улыбнулся подруге.
– Привет. – Ответная улыбка заиграла на девичьем лице.
– Как насчет сегодня?
– Сегодня не могу, много пропустила, нужно наверстывать.
– Ферштеен, хотя и жаль… Ладно, потом договоримся на «когда».
Будяк поспешила на следующий урок. Забаровский вместе со звонком плюхнулся на вторую парту среднего ряда, где уже разложился Малышев.
Голые стены класса бедно сочетались с посеревшим потолком. Топорно сбитые столешницы выстроились в три ряда, оставляя узкие проходы для протискивания. Металлические стулья с деревянными сидушками стояли близко – сидящие упирались локтями. Учительский стол песочного цвета расположился у окна, впритык с первой партой. Она обычно пустовала – старшеклассники избегали близкого соседства с учителем. Доска коричнево раскрылась створками, справа присел шкафчик под методички, слева – плакаты по грамматике русского языка. Над доской хитрым прищуром взирал классический Лев Толстой.
– Лит-ра на сегодня последняя? – Руслан слегка толкнул соседа локтем.
– Ага. – Глеб, ревновавший товарища к дверным проемам, демонстративно уставился на учительницу, делавшую пометки в классном журнале.
Забаровский считал такое статус-кво естественным, подпер рукой подбородок, уперся взглядом в доску.
Учительница литературы Зоя Федоровна приближалась к пенсионному возрасту, но, как все женщины с претензией на интеллигентность, молодилась и хорошилась. Копна белых волос спускалась до плеч, закрывая маленькие ушки с огромными клипсами. Лобные морщины скрылись под слоем «штукатурки», за черепашьими очками сидели луковицы глаз. Подергивания картофельного носа с широкими губами обнажали складки высыхающего лица, шею повседневно укутывал теплый шарф. Сегодня вечномерзнущая Зоя Федоровна оделась в серый жакет с узором на плече. Руки, скрытые до запястья, украшал массивный браслет и часы, пальцы – колечки с большими камнями. Сгорбленно нависнув над столом, учительница жила в бумажках. Ученики шушукались, разбившись по интересам, обсуждали глобальные проблемы двора.
– А ну, тихо! – прикрикнула литераторша, когда шум превысил допустимые децибелы. Она послушала воцарившуюся тишину и снова уткнулась в журнал.
В дальнейшем шептались тише, в пределах нормы.
– О! – Учительница взглянула на время. – Урок практически прошел – опять ничего не успели, э-эх. Проверим домашнее задание. Галюня, что я задавала?
Во всю стройность фигуры встала строгая особа с темно-русыми волосами до аккуратной груди, бровями вразлет, серыми глазами на скульптурном личике. Староста Галина Варивада вышла из-за парты и командным голосом отрапортовала:
– Законспектировать статью Владимира Ильича Ленина «Партийная организация и партийная литература».
– Угу, – в нос, почти с французским прононсом, шмыгнула Зоя Федоровна. – Неси.
Походкой ответственного работника, с прямой, будто указка, спиной, Галина подошла и торжественно развернула конспект.
– Угу. – Литераторша сделала пометку в журнале, то ли в виде очередной «пятерки», то ли зачетным «тире».
Учительница методично опрашивала класс. Школьники подходили, показывали, получали заслуженные отметки. Руслан поражался: даже отъявленные троечники в преддверии выпускных ответственно отнеслись к заданию – содрали конспекты отличников на переменах и предыдущих уроках.
– Малышев, – зевнула Зоя Федоровна.
Глеб продемонстрировал проработанную статью, получил по заслугам.
– Забаровский.
– Не готов! – Руслан выпрямился на стуле, сложив руки на груди.
Учительские луковицы зыркнули поверх очков. Ответ произвел эффект бомбы, сброшенной на Хиросиму. Глаза одноклассников запоздало вернулись в природные орбиты, шум превысил допустимые лимиты.
– Угомонитесь! – Литераторша прибегла к успокоительному крику, вкрадчиво спросила: – Почему?
– Начал читать, чувствую, ерунда полная, а я… не переписчик глупостей.
Тихое негодование учащихся вылилось в гулкое порицание. Учительница угукнула по-совиному. По движению авторучки Забаровский догадался – вывела роскошного «лебедя».
– К следующему уроку законспектируйте ответ Брюсова на статью Ленина. – Зоя Федоровна закончила с каллиграфией. – Кто не законспектировал Ленина – сделайте одолжение.
Последние слова адресовались исключительно Руслану, юноша хотел возразить, но оглушительный звонок возвестил конец мучениям. Школьникам мгновенно стало глубоко «все равно» на причуды одноклассника. Подскочили, устремились на свободу, точно дикие кабаны. Только Варивада, на правах старосты, сделала замечание провинившемуся:
– Что за шутки за неделю до экзаменов? Хочешь себе жизнь испортить?
– Мамочка моя, ты сегодня такая заботливая. – С Руслана, как с гуся пот.
– Я не понимаю, почему ты так себя ведешь? – Галина закрыла глаза на ерничанье. – Ладно, себя не жалко, пожалей хотя бы Оксану. Двойка в конце года! Как исправлять будешь?
– Да не буду исправлять, успокойся. Вопрос яйца не стоит.
– Все с тобой ясно. – С родительской укоризной глядела староста. – Глеб, хоть ты повлияй на товарища.
Обращение к Малышеву изначально обрекалось на провал, Варивада знала, но прибегла. Друг отвел глаза и пожал плечами. Бросив презрительный взгляд на Забаровского, Галина удалилась.
Когда приятели спустились на первый этаж, Глеб все-таки предпринял попытку:
– В самом деле, что на тебя нашло? Переписал бы и забыл. Хочешь, возьми мой конспект.
– Не в этом дело. – Руслан распахнул входную дверь. – Просто начал читать и понял – не смогу.
Разгоревшееся солнце ослепило. Ребята зажмурились и долго щурились, привыкая после долгого сидения в мрачных классах. По небосклону слонялись кучерявые облака, медленно подкрадываясь к светилу.