Илья Муромец и Сила небесная
Шрифт:
– Любуешься? – спросил Иван, укрепляя за голенищем засапожник.
– Красив больно!
– Не подумав, говоришь. Какая ж в оружии красота, если оно жизнь отымает? Красота у цветка имеется или у птахи небесной. Да что птаха! У жучка навозного красоты больше, чем у харалужного копья с султаном. Вот ты, к примеру, знаешь, для чего султан на копьё цепляют?
– Так султан – это ж турецкий царь! – удивился Илья. – Зачем его на копьё цеплять?
– Эх ты, деревня! У оружейников свой султан. Возьмут пучок конских волос, покрасят в разные цвета и привяжут под наконечником копья. Вот я и спрашиваю, зачем?
– Чтоб убранство богаче было? – попробовал угадать крестьянский сын Илья.
– Для украшения, значит? – с ехидцей уточнил Иван. – А теперь слушай правильный ответ. По копью во время боя кровь стекает, отчего руки по древку скользят. Вот и придумали цеплять султан под остриё, под тулею то бишь, чтоб конский волос кровь впитывал… Оно, конечно, красота – да не та!
Илья аж рот открыл от такого объяснения. Но лук всё равно был хорош! Его двойные изгибы при полной натяжке выпрямлялись, чтобы во время выстрела дать стреле двойной хлёст. Устройство саадака – совершенной машины убийства – было на редкость сложным. При полностью натянутой тетиве, лук, не ломаясь, сгибался чуть ли не вдвое. Чтобы добиться этого, монгольские мастера ладили саадак из трех слоев. Внешний – из дерева, внутренний – из кости, а для пущей упругости и защиты от влаги всё обматывалось третьим слоем из конских сухожилий. Клеили саадак под прессом, а потом сушили и не день-два, а несколько лет! Немудрено, что стоил такой лук баснословно дорого, из-за чего секрет его изготовления хранился в строжайшей тайне. Кстати, про султана и мешок золота Нагай не соврал, потому что саадаки были главным оружием татар.
Но пока об этом знали немногие, хотя уже вскоре, в эпоху Золотой Орды, славянские воины вполне испытали его звериную силу…
Илья вскинул лук и начал натягивать тетиву. Когда саадак сложился вдвое, Иван сказал:
– Силён! Так тетиву натянуть – всё равно что взрослого мужика двумя пальцами за шкирку от земли оторвать! Только отпускай медленно: без стрелы лук испортишь, да ещё нос себе ненароком свернёшь.
– А где её взять, стрелу-то?
– Сообразим. Деньги есть?
– Есть! – гордо ответил Илья, вынимая из кармана туго набитый мешочек.
– Ого! Да тут на две дюжины стрел с кожаным колчаном хватит, и ещё изрядно останется.
Сказав это, Иван не мешкая повёл Илью в оружейный ряд. Народу тут было немного, да и то в основном зеваки, но торговцы не унывали, ведь при солидных ценах на их товар, хватало и одного покупателя в неделю. Завидев Муромца, препоясанного мечом, они бросили лузгать семечки, быстро сообразив, что это тот самый покупщик, которого они ждали целую седмицу. Однако надежды большинства из них в этот день не оправдались, потому что смышлёный мужичок провёл Илью мимо топоров – секир, бердышей, треугольных клевцов и похожих на кирки чеканов; мимо кистеней – гирек на кожаных ремешках; мимо гладких булав и утыканных металлическими остриями шестопёров; мимо длинных копий и их укороченных сестёр – сулиц; мимо тисовых щитов с металлическими бляхами-умбонами; мимо сабель, мечей и кинжалов; мимо железных рубах – кольчуг, колонтарей, байдан, бахтерцов и юшманов; мимо боевой конской сбруи – узд, шпор, стремян, плетей, бронзовых удил и каких-то особых дракончиков, которые крепились на лбу коня, а во время езды устрашающе шевелили нижней челюстью… Уф!
Пройдя всё это, Иван остановился возле лучников. Ощупав товар, он купил дюжину стрел с боевым оперением и сложил их в украшенный вязью юфтевый колчан.
– А чего так мало? – спросил Илья. – Ты ж говорил на две дюжины хватит.
– Лучше мы наконечников и пера возьмём, а стрелы сам сделаешь: я покажу. Оно надёжнее будет. Ведь тебе сейчас сколько ни дай, все в белый свет пустишь, пока приноровишься.
«Хитёр! – подумал Илья. – Железо и оперенье в походе не сделать, а вот стрелу деревянную я уж как-нибудь выстрогать сподоблюсь».
Кроме стрел, смышленый мужичок запасся двумя тетивами и каким-то диковинным турецким кольцом, назначение которого он пообещал объяснить позже.
Купив Бурушке два мешка пахучего сена и скребницу, заменявшую лошадям мыло и мочалку, Илья с Иваном пошли в сторону коновязи, где скучал богатырский конь. Но оказалось всё наоборот. Скучал вовсе не Бурушка, а двое незадачливых воришек, попытавшихся снять богатое седло. Воришки валялись на земле и жалобно постанывали. Один, видимо, подкравшийся сзади, был ударен богатырским копытом, а второй, решивший зайти спереди, был укушен богатырскими зубами.
Иван покачал головой и проговорил с укоризной:
– С такими лапищами надо землю пахать. А ну, кыш отсель, пока мы не осерчали.
Мужики удивлённо посмотрели на маленького Ивана, но заметив рядом Муромца, без лишних слов бросились наутёк.
– Вот это другой разговор, а то разлеглись, понимаешь, как баре, когда другие работают, не спамши! – погрозил им вслед маленьким, но крепеньким кулачком смышлёный мужичок. – А ты, молодец, из всего вывод делай.
– Какой?
– Такой! – прищурив хитрый глаз, усмехнулся Иван и, ткнув пальцем в Бурушку, объяснил: – Никогда не стой позади лягающего и впереди кусающего!
– О-го-го! – радостно подтвердил умный конь, скаля огромные зубы и пробуя землю копытом.
Угостив Бурушку хлебом с солью и сменив лапти на сапоги (чем в лаптях драться, пусть лучше сапоги пылятся!), Илья поставил ногу в стремя… и вдруг хлопнул ладонью по лбу.
– Да что ж это я! Так и не узнал ничего про Соловья и дорогу прямоезжую!
– Ладно, не горюй. Дорогу я, так и быть покажу, а по дороге и про разбойника поведаю.
– Да что ж ты раньше молчал? Рассказал бы сразу, не пришлось бы с Нагаем биться.
– Потому что всему свой черёд. Ты себя в бою испытал? Испытал! Народ торговый от ига освободил? Освободил! Лук цены не сложенной заимел?
– Заимел! – эхом повторил Илья.
– Так чего ж тут горевать, когда радоваться надо!
В ЛЕСУ
Смышлёный мужичок оказался удобным попутчиком: много не говорил, места почти не занимал, дорогу показывал верно. Примостившись на просторном Бурушкином крупе, он держался за богатырские бока, так как обхватить Илью рук не хватало. Но даже когда конь переходил на тряскую рысь, Иван не сползал ни влево, ни вправо, а сидел как приклеенный.
Оставив позади славный град Муром, они долго ехали по просёлочной дороге, незаметно перетёкшей в большак, струящийся мимо засеянных и паровых полей; выбивали пыль из спящей степи, прорезанной буераками; пересекали светлые ручьи и тёмные высохшие ерики – речные протоки, оставленные весенним половодьем.
Но вот показался лес, и вскоре палящее солнце сменилось тенистой прохладой. Тут было хорошо! В ветвях щебетали дрозды-белобровики, истошно орали сойки, отстукивали ритм дятлы, где-то в глуши лаяла лисица, в кустах шуршал полошливый заяц, озабочено хрюкали дикие свиньи, а на далёком болоте заливался сводный лягушачий хор.