ИМАГО (Phasis imago)
Шрифт:
На Селентине Ник не вспомнил о нем ни разу.
Поскольку заняться было все равно нечем – а ожидание назвать занятием не поворачивался язык, – Ник плюхнулся у ствола особо раскидистой шавоши, повозился во мху и помассировал ногу.
Нет. Не чувствуется вывих – даже если подняться, поставить ногу на внешнюю часть стопы и легонько перенести на нее тяжесть тела.
А ведь раньше стоило так сделать, и поврежденные в том злосчастном матче связки тотчас начинали противно ныть.
Вздохнув, Ник покосился на ближайшее супердерево, от которого его отделяло метров семьдесят. Могучий ствол возносил
Биологи, кстати, заявили, что супердеревья невозможны. В принципе.
Что они нарушают целый ряд фундаментальных биологических принципов и законов. И с присущей ученым непоследовательностью принялись их изучать – вполне невозмутимо, словно существование принципиально невозможных растений их нисколько не смущало.
Ник и сам многого не понимал. На высоте нескольких километров холодно – на той же Джомолунгме сплошные снега, какая зелень, какие листья?
Супердеревья этому и не думали внимать – они были покрыты листвой до самой макушки, царапающей небо. Да и – если разобраться – какой прочностью должна обладать их древесина, чтобы выдерживать такой колоссальный вес и не ломаться? Почему супердервья не боятся местных бурь?
Впрочем, сколько раз мать-природа делала на первый взгляд невозможное возможным? Считалось, что жизнь в межзвездном вакууме возникнуть не может. И – здрасте-пожалуйста! События в заколдованном секторе Z-19 вблизи космопорта Онарта-тридцать два. Иванов догадался, что объекты, принимаемые людьми за чужие звездолеты, на самом деле являются животными, приспособившимися к обитанию в вакууме.
Считалось, что… Крупная шишка, пущенная ловкой рукой, угодила Нику прямо в лоб. От неожиданности Ник подскочил и, конечно же, отвлекся от размышлений.
Из ближайших кустов нехотя выступил Буга. Брат Кристы.
– Привет, Ник! – поздоровался он. – К тебе даже подкрадываться неинтересно. Можно топать, можно шуршать листвой и хрустеть ветками – ты все равно не заметишь.
– Привет, Буга. Извини, я задумался.
Буга фыркнул:
– О чем ты можешь задуматься? О своих картинках на пла-сти-ке?
– Тебе Криста рассказала?
– О картинках? Нет, шнырик. Самый мелкий. Пожаловался, что загадки на картинках были очень простыми.
Ник смешался.
– Погоди… Но я же никому не показывал эти картинки! Как он мог их видеть?
– Ему Криста нарисовала. Слушай, пойдем к реке сходим, а? Мне рыбы наловить нужно, наставник просил. А когда наставник просит, отказываться как-то неудобно, сам понимаешь…
– Погоди, Буга! Пойдем, пойдем мы с тобой на реку, только ответь – Криста ведь тоже не видела этих картинок!
– Видела, – перебил Буга. – Как бы она их нарисовала шнырику, если она их не видела?
– Ну, видела, конечно, – сдался Ник. – Но она их не рассматривала, просто взглянула один раз, и все.
– А разве этого недостаточно? – удивился Буга. – Взглянула и запомнила.
– Но она говорила, что не разбирается в математике!
– Так и есть. Не разбирается. Поэтому она и рисовала непонятные картинки шнырику.
– То есть… ты хочешь сказать, что Криста их просто запомнила? А потом воспроизвела?
– Да! Ник, ты находишь
Ник поскреб в затылке. Ну и ну. Похоже, аборигены обладают фотографической памятью. Или это уникальная способность одной лишь Кристы?
– Буга, – спросил Ник. – А ты смог бы нарисовать шнырику такие картинки, если бы взглянул на них разочек?
– Конечно смог бы! – не задумываясь, заявил Буга. – Любой смог бы.
Что в этом сложного? Запомнил и нарисовал. Каждый карапуз смог бы.
При условии, конечно, что он уже в состоянии держать в руках стило.
Или хотя бы веточку.
"Значит, все-таки, каждый, – подумал Ник. – М-да. Запомним… За-фик-си-ру-ем…"
Неприязнь Буги к Нику со временем бесследно прошла, и последние недели они довольно много времени проводили вместе. Если в беседах с Кристой Ник больше узнавал о селентинцах, то общение с ее братом помогало познавать лес. Буга чувствовал себя в лесу примерно так же, как Ник на ростовой площадке или за экраном терминала. Казалось, нет ни единой вещи, ни единого события, которое Буга не был бы в состоянии истолковать – от внезапного пересвиста каких-нибудь пичуг до причины, по которой засохла во-он та кривая шавоша.
Они уже шагали мимо ствола супердерева. На северо-запад, к реке.
– А как мы будем ловить рыбу? – поинтересовался Ник.
– Не знаю, – беспечно отозвался Буга. – На месте решим.
– А где Криста?
Буга пожал плечами:
– Ушла куда-то. Кажется, с наставником. Да, точно, я вспомнил, она с утра занята с наставником. Слушай, Ник, ты без нее прожить, что ли, не можешь? Целыми днями с ней болтаешь.
– С ней интересно болтать, – ответил Ник, стараясь не отставать от проворного, как шиншилла, селентинца. – К тому же, сейчас это мое задание – болтать с кем-нибудь из вас.
Буга скептически хмыкнул:
– А я тебе для болтовни не подхожу?
– Почему? Подходишь. Но, если честно, общаясь с Кристой я узнаю о вас намного больше.
– Ты еще с наставниками не общался, – бросил через плечо Буга.
– Да я готов! – Ник на ходу пожал плечами.
Буга даже остановился, и Ник налетел на его могучую спину.
– Готов? Ну-ну! – Буга ухмыльнулся. – Что-то по тебе не скажешь. Тебе еще просыпаться и просыпаться, Ник! Это даже шнырику понятно.
– Просыпаться? – не понял Ник.
– Просыпаться. Ты ведь спишь.
– Я не понимаю тебя, – жалобно протянул Ник. – Объясни, а?
Буга, кажется, озадачился такой постановкой вопроса.
– Что объяснить?
– Ну, – Ник неопределенно пошевелил пальцами рук. – Почему я сплю и как это – просыпаться?
– Спишь, потому что спишь! – веско сказал Буга. – Опять ты о пустом болтаешь. Пошли.
Ник вздохнул. Спит он, значит. Спит…
На реке они провели часа два, не меньше. Способ рыбной ловли, избранный Бугой, сперва показался Нику малоэффективным, однако уже к исходу первого часа на берегу оказалось столько крупных рыбин, что Ник в одиночку всех не поднял бы. Второй час Буга посвятил нанизыванию рыбин на необъятный кукан, больше похожий на тонкую, но очень прочную жердь. Кукан этот они взвалили на плечи, причем хвосты некоторых рыбин свисали почти до пояса.