Имаго
Шрифт:
– Милосердие, – сказал Майданов нервно, – как известно, начинается у себя дома! Никакое милосердие не бывает чрезмерным…
Бабурин вклинился деловито:
– А что он принес?.. В смысле, бабки какие?
– Бабки? – переспросил Майданов растерянно. – Ах, вы о деньгах… При чем тут деньги? Да, он предлагал, никто у него не взял. Он не понял почему, такой уж у них уровень культуры, но деньги спрятал.
– Надо было брать, – заявил Бабурин. – Они ж до фига получают!.. Им за Россию платят, как за джунгли Вьетконга. А еще суточные, наградные, полевые… для них Москва – минированное поле. Эта негра
– Как вы можете такое говорить, – сказал Майданов с достоинством. – Как вы можете!.. Здесь все на другом уровне. Милосердие украшает сильного, значит, мы – сильнее.
Бабурин раскрыл рот, не понял, повернулся ко мне:
– А ты чё, Бравляга?
На балкон медленно вплыла с подносом в руках Анна Павловна. Лицо ее было слегка распухшее, словно после недавнего сна или долгого плача. Распухший нос она старательно запудрила. На подносе подрагивал чайник, чашки позвякивали, только розеточки с вареньем стояли как приклеенные.
Мы вчетвером принялись суетливо и бестолково перетаскивать на стол это все хозяйство, Анна Павловна поспешно разливала чай, явно мечтая поскорее уйти.
Я ответил тихо:
– Не знаю. Милосердие вроде бы хорошо, правильно, возвышенно… Но только жизнь – вот она, совсем другая. А в ней милосердие не только слабость, но и несправедливость, ибо поощряет гадов.
Майданов возразил нервно:
– Не нами сказано, что каждый акт милосердия – ступенька к небесам! Чтобы прощать, надо больше отваги, чем для наказания. Слабые думают только о мести, а не о прощении! Прощать могут те, кто сильнее.
Лютовой согласился:
– Да, приходится прощать, когда нет силы, чтобы в пятак… Нетрудно быть целомудренным тому, у кого кривая рожа… Можно мне чашечку пополнее? Благодарю! Это варенье даже лучше, чем прошлое, хотя и то было просто божественное… Как вы его делаете?
Анна Павловна грустно улыбнулась, на бледных щеках на миг проступили девичьи ямочки и тут же исчезли.
– Я по старым книгам, – ответила она тихим голосом. – Да по рецептам моей бабушки…
Она попятилась к выходу с балкона, явно страшась, что спросим что-то про Марьянку или про негра, отшатнулась, ибо навстречу вышли двое весьма респектабельных мужчин. Осмотрелись, приятно улыбаясь по книге Дейла Карнеги «Как заводить друзей и влиять на общество», глава седьмая, параграф двенадцатый, один чем-то неуловимо похож на Майданова, хотя выше на полголовы, тяжелее вдвое, похож на канцлера Коля, прозванного Медведем, второй тоже похож на Майданова, хотя намного мельче, суше, без живота, с длинным ястребиным носом.
Они быстро, но без назойливости, оглядели нас, и тот, что похож на дрессированного медведя, вежливо поклонился и сказал густым медвежьим голосом:
– Вы уж простите, что мы так… без звонков, без долгих согласований. Но дело нам показалось неотложным. Позвольте представиться, я – Ильясов, а это мистер Джеггерсон. Мы из научно-исследовательского Центра прикладной генетики…
Мы не нашлись, что сказать, только Бабурин сказал бодро:
– Да-да, парни, вы мне звонили, помню!.. Ни хрена не понял, но это фигня – садитесь, щас вам чайку!
Двое помялись нерешительно, наконец Ильясов сказал конфузливо:
– Ну, если мы вас не обременим-с…
И
– Так в чем дело, пиплы? – спросил Бабурин жизнерадостно. Оглянулся на нас, сказал весело: – Да плюйте щас, тут все други!.. Мы – одна команда, друг друга не закладываем.
Ильясов всматривался в него со странным выражением. Я бы назвал это смесью брезгливости и восторга.
– У нас в институте проходят сложные тесты, – сказал он конфузливо. – Все анализы крови…
Бабурин насторожился, даже с лица чуть опал.
– Вы что, с дуба рухнули? Еще скажите, что у меня СПИД отыскали!
Ильясов вскричал протестующе:
– Нет-нет, что вы! Совсем наоборот! Даже совсем наоборот. Мы потому и пришли к вам…
– Ну?
– Вашу ДНК проверили трижды, а потом прогнали по всем тестам, проверили и перепроверили на всем ЭВМ. Даже советовались с коллегами из Штатов. Те тоже проверили на своих компьютерах и подтвердили полностью. Словом, мистер Бабурин, чтобы не утомлять вас…
– Ну-ну, телись дальше! Я ни фига не понял во всех твоих ДНК. Это что – двинутый нападающий крайний?
– Мистер Бабурин, это значит, что у вас – гениальная генетическая карта! Точнее, генетическая карта гения.
Он откинулся на спинку кресла, наслаждаясь эффектом. А эффект был. Мы таращились на Бабурина, друг на друга, на профессора генетики, снова на Бабурина. Лютовой хмыкнул, сказал, ни к кому не обращаясь:
– Вот теперь и говори, что генетика – не лженаука!
Бабурин сказал бодро:
– А чё, в каждом из нас спит гений. С каждым днем – все крепче!
Ильясов сказал, приятно улыбаясь:
– Уже нет, уже нет. Но вы меня не так поняли… Я не сказал, что мистер Бабурин – гений. Я сказал, что у него генетическая карта – карта гения. Что значит, у него уникальный набор генов, создающий предпосылки… да-да, очень ясные и легко прогнозируемые предпосылки!..
– На что? – уточнил Лютовой.
– Даже если мистер Бабурин и его дети не будут стараться подбирать себе в жены умных женщин, все равно их набор генов, что передается из поколения в поколение, уже запущен, таймер отстукивает поколения, и в шестом поколении… да-да, это просчитано и подтверждено независимыми исследователями! – в шестом поколении эта генетическая мина сработает. На свет появится Бабурин-младший, которому под силу будут любые науки, открытия, изобретения, создание новых философских систем и религий… Это будет гений, которого еще не рождала эта планета! Потому мы и пришли к вам, мистер Бабурин, чтобы поздравить вас…
Он запнулся, а второй, перехватив взгляд профессора, сказал значительно с сильным акцентом:
– …И просить вас быть крайне осторожным.
Бабурин спросил обалдело:
– Э-э… в чем?
Ильясов сказал строго:
– Во всем. Вы должны не рисковать, когда переходите улицу, не вступать в драки и стычки, не участвовать в митингах… По крайней мере, пока не обзаведетесь детьми. Желательно двумя-тремя. Можно и больше, тогда эффект генетической мины может проявиться уже в пятом, а то и в четвертом поколении. Вы должны беречь себя!.. Будь я на месте правительства, я бы посадил вас в охраняемый дворец и не выпускал оттуда, чтобы вы даже занозу под пальчик не того…