Imago
Шрифт:
– Твое вопиющее невежество начинает меня утомлять. Сравнить наблюдение за объектами эксперимента и просмотр ситкомов… подобное можно ожидать от Реган, но никак не от тебя, - от тона ученого веяло морозом, под пристальным, немигающим взглядом, острым, словно стилет, Клодин скрестила руки на груди, изогнув спину и вскинув голову, всей позой выражая пренебрежение к словам генетического отца. Под полуприкрытыми веками мерцало закатно-алое пламя.
– Ну? И какой же ты вывод сделал, глядя на эти сюсюканья? Наверняка, что-то архиважное и ценное для науки. Где уж мне постичь все эти тонкости, - мисс Синистер скорбно покачала головой, прижав кончики наманикюренных, унизанных кольцами пальцев к щекам. Пальцы ученого, но с вишнево-красным, как запекшаяся кровь, лаком на ногтях и солнечно лучащимся золотом - они больше подходили какой-нибудь певичке из дешевого варьете. Несмотря на весь свой лоск и манерность, Клодин
– Пока я сделал только один вывод - ты абсолютно безнадежна.
– Ну, будет тебе, папочка, не обижайся, - руки Клодин крепко, точно лианы, обвили шею Эссекса, прохладная щека прижалась к его виску, а волосы щекотнули шею ученого и змеями заползли за воротник. Запах ее духов, резкий и навязчивый аромат лаванды, сандала и меда, раздражая, забивался в нос, и мужчина слегка повернул голову, отворачиваясь. Мисс Синистер обиженно фыркнула ему в ухо.
– Не дуйся. Как только затеешь что-нибудь интересное, я буду полностью в твоем распоряжении.
– Позволю себе напомнить, что ты и так в моем распоряжении, - Натаниэль сбросил руки дочери с шеи и поднялся. На мониторе застыло изображение спящей на боку Арклайт, обнимающей подушку.
– Но сейчас я в тебе не нуждаюсь. Оставь меня.
– Как? Даже не попросишь меня заварить для тебя чая?
– проказливо осведомилась девушка.
– Я попрошу тебя замолчать и закрыть дверь с той стороны, - повелительно бросил мистер Синистер. Каблуки Клодин с разъяренным стуком отмерили шаги до двери, резко распахнувшейся и пославшей поток воздуха, всколыхнувшей плащ ученого. Бумаги на столе заволновались, зашуршав палыми листьями, изображение на экране дрогнуло, когда мисс Синистер намеренно громко захлопнула дверь, и Арклайт, словно услышав, беспокойно заворочалась, страдальчески морщась, принялась устраиваться поудобнее. Подушки расползались под ее спиной, Филиппа никак не могла подняться, - очевидно, из-за болей в пояснице, - и через секунду в кадре появился Роберт. Это хорошо. У Натаниэля не всегда представлялась возможность наблюдать за будущей матерью, а под присмотром Призма ей точно ничего не грозит. Анализы не выявили никаких нарушений, и ученый был настроен весьма радужно. Далеко не у всех организм так стойко переносит гормональную перестройку.
Однако к итогу шестого месяца самочувствие Арклайт начало стремительно ухудшаться. Живот рос, как тесто на дрожжах, и девушка едва могла ходить; смуглая кожа пожелтела и одрябла, а легкая сонливость практически переросла в нарколепсию - Филиппа спала восемнадцать часов в сутки, уставала даже после обычного приема пищи, а ела она плохо и мало: тошнота почти не проходила, иные продукты ее желудок просто отказывался принимать, и мистер Синистер встревожился. В его планы не входило выбирать кого-то одного, Арклайт могла послужить ему в будущем, а ребенок был слишком любопытным экземпляром, чтобы опустить его гибель еще до его же рождения, так что в виду резкого осложнения состояния Филиппы, Эссекс принял решение о госпитализации. Роберт не возражал - он был расстроен и напуган, винил во всем себя, и переживания начали подтачивать и его здоровье. Призм осунулся и похудел, изжелта-белая кожа сравнялась цветом с прокисшим молоком, лопалась, ранки мокли и не заживали: сукровица застывала коркой и твердела, врастая в тело, и под мутно-желтой коростой алела нагая плоть. Струпья разрастались подобно грибку и, к счастью, поразили только кожу, внутренние органы Призма пока были чистыми, однако мутант не был застрахован от рецидива. Какое все-таки проблемное семейство, даже их ребенок, будучи в утробе, а уже так докучает. Мистер Эссекс таил усмешку, споласкивая руки, пока Брейнчайд и Призм готовили Арклайт к осмотру. Девушка дремала, двигалась вяло и грузно, и щуплый Брейнчайлд не мог справиться с ней в одиночку. Живот, тугой и тяжелый, поблескивал тонким слоем эхогеля; столь внушительный объем внушал Синистеру опасения, хотя причина могла быть всего лишь в большом количестве околоплодной жидкости. Арклайт глухо застонала, страдальчески морщась; по ее животу прошла судорога. Брейнчайлд пакостно захихикал, перетягивая жгутом руку девушки.
– Какой непоседа докучает матушке, - сухая ладошка, похожая на лапку обезьяны, похлопала Филиппу по наряженному боку, - так мал, а уже свиреп… будет сильным воином, верно, хозяин?
– Брейнчайлд подобострастно улыбнулся Натаниэлю, оскалив крупные желтоватые зубы. Ученый усмехнулся уголком рта и обернул руки мягким полотенцем.
– Некоторые
– Может быть, это барышня уже бунтует? Упрямством она могла пойти в любого из вас, а, судя по состоянию кожи, уже претендует на мамину красоту, - Арклайт раздвинула губы в бледной измученной улыбке, бережно придерживая живот. Эссекс опустился на табурет рядом с Филиппой, пока Брейнчайлд крепил к ее груди присоски датчиков.
– Ну, а сами кого больше ждете: сына или дочку?
– Все равно, - качнул головой Призм, стоящий у изголовья кушетки, на которой лежала надсадно дышащая Арклайт. Стеклянная короста, розовато-желтая, как ванильный леденец, на его подбородке туманно поблескивала, в правом глазу лопнули капилляры, и склеру затянуло мутной пленкой, в уголках рта шелушилась кожа, щеки запали, и остро выступали скуловые кости. Мистер Синистер сурово поджал губы. Кажется, в своей заботе о беременной жене кто-то сам позабыл принимать лекарства.
– А как быть с именем? Выбрали уже?
– Брейнчайлд угодливо протянул ученому датчик и повернул экран ближе к нему. Арклайт пожевала запекшимися губами, медленно выдохнула через нос, и ее пальцы под животом сжались в кулак. Она вздрогнула, когда датчик прижался к ее животу, Синистер ощутил давление, будто тело Филиппы сопротивлялось прикосновению, а затем последовал слабый толчок, отразившийся тенью мимолетной улыбки на узких полосках губ.
– Мы решили подождать, пока малыш не родится, - Роберт ободряюще сжал плечо супруги, и она ответила ему тихим дрожащим вздохом, ее рука дрогнула, но у мутанта не хватило сил ее поднять. Брейнчайлд одобрительно закивал.
– На Дикой Земле дитя нарекают через пять лет после рождения - чтобы не ошибиться, - он по-собачьи заискивающе взглянул в лицо мистера Эссекса, но мужчина был всецело увлечен изображением на экране. Дымчато-серые лучи и слоистая тень рисовали силуэт ребенка, его конечности, напоминавшие Натаниэлю лягушачьи лапки, но умилившие Призма. Его взгляд преисполнился нежности, лицо просветлело, и по кристаллической корке рассыпался сноп серебристых искр. Пока Роберт мягко уговаривал Филиппу проснуться, Синистер пытливо вглядывался в темное пятно рядом с плодом. Ребенок словно закрывал его собой, и хорошо рассмотреть его не удавалось. Это могло быть и опухолью, и мутацией… или вторым эмбрионом. Мужчина направил датчик выше, к пупку, и медленно обогнул холм живота, пытаясь заглянуть за эмбрион.
– Уверен, ты все же размышлял над именем для своего будущего ребенка. Может, поделишься своими соображениями? Я бы с удовольствием узнал и мнение Арклайт по этому поводу, но, как видишь, вынашивать твоего ребенка очень непросто, - Эссекс бросил быстрый взгляд на Призма, - самое трудное еще впереди, но я уверен, вы справитесь, - мужчина с чувством коснулся кончиками пальцев ладони Филиппы и почти сразу же убрал руку. У Роберта был угрюмый, подавленный вид; взгляд Брейнчайлда метался от ученого к мутанту, но то и дело соскальзывал на грудь Арклайт, не стесненную бюстгальтером, перезрело потяжелевшую и торчащую в разные стороны. Золотой ободок кольца поблескивал в расстегнутом вороте блузки.
– Ну, друг мой? Расскажешь, как бы ты хотел назвать своего ребенка?
– Узнаете, когда родится, - отрезал мутант, и тихая ярость в его голосе вынудила Брейнчайлда пугливо попятиться, втянув голову в плечи, однако ученого эта резкость оставила совершенно равнодушным. Будущий отец сейчас переполнен тревогами и волнениями, и ему вполне можно простить некоторую грубость. К тому же в ходе своих наблюдений Синистер и так узнал имена, которые они с Арклайт выбрали для их пока не рожденного ребенка. Изабелла или Агнесса - мальчика мутанты, очевидно, не ждали, и даже не допускали мысли, что их ребенок может оказаться сыном. Вот Натаниэль Эссекс был отнюдь не против обзавестись наследником мужского пола - дочь пока его только огорчала.
– Нет никаких причин для серьезных опасений, - мужчина отложил датчик и поднялся.
– Хоть самочувствие Филиппы и вызывает беспокойство, но причина может крыться во врожденной мутации плода. Я проведу еще несколько исследований, чтобы быть окончательно уверенным, но не сегодня - вам с Филиппой нужен отдых, - ученый закрепил свою ложь теплой, почти отеческой улыбкой. Для Арклайт было безопаснее вызвать искусственные роды, этот ребенок вполне мог убить ее, измученную беременностью, но Синистер отказываться от своих замыслов не собирался. Рано или поздно приходится кем-то жертвовать. Белая, будто выточенная из слоновой кости, ладонь легла на горячий выпуклый живот, и мужчина снова почувствовал толчок. В какой-то степени это ведь и его дитя тоже, Натаниэль имел на него полное право. Ему нужен был этот ребенок.