Имена
Шрифт:
Сам великий город принуждал взяться за кисть, карандаш или резец. Или за то и другое и третье – сразу. В его глубокой, имманентной художественности, в его наполненности искусствами ежедневные походы в Эрмитаж или Академию художеств счастливо сочетались с самостоятельными опытами. Которые почти никогда не приносили удовлетворения, поскольку стоило обратиться к какой-либо натуре, как становилось очевидным, что до меня это уже фиксировал кто-то другой.
Но все-таки свою тему я нашел.
Моим самыми любимыми и удачными объектами стали не храмы, не дворцы и не набережные. И даже не парки.
А… проходные дворы. Да – темные, грязные, восхитительно воняющие кошками Ленинградские колодцы.
Наверное, на выбор повлияло и то, что в те годы я жил в доме № 15 по улице Конной – в сердце каменных трущоб Старо-Невского, строившихся для Петербургской нищеты.
Дворы казались отвратительными, но имели невероятную притягательность.
И у меня пошла серия рисунков – карандаш, соус, акварель…
Сейчас тема не покажется из ряда вон выходящей ни для художника, ни для фотографа. Но тогда… Тогда над нами властвовали иные времена. В искусстве – в любом искусстве, от балета до архитектуры ! – правил метод социалистического реализма, допускавший лишь один вид противоречия: конфликт хорошего с отличным.
В городском пейзаже общепринятыми считались красоты. Разруха допускалась лишь касательно минувшей войны. А уж смакование проходных дворов – изнанки социалистического города – сразу получило бы ярлык очернительства с тяжкими последствиями для автора.
Я, разумеется, не был профессиональным художником; работы выставлял на некоторых – как бы сейчас сказали, «корпоративных» – выставках. Где не грозила тень идеологической критики и серые дворы шли на ура. Кто-то, помнится, даже заказывал для себя варианты понравившейся акварели.
И вот тогда, еще не задумываясь над терминами, а просто пытаясь преломить мир через свой взгляд, я понял, что имеет право на жизнь направление в искусстве, имя которого составлено вроде бы из взаимно исключающих слов:
ЭСТЕТИКА БЕЗОБРАЗНОГО.
Внутренняя гармония, самодостаточность и зрительная экспрессия натуры, не наделенной ни одним из атрибутов безусловного эстетического образца.
Гармония
– можно сказать и так.
В общем ничего особенно нового мне в голову не пришло. Именно эта гармония антисовершенства побуждала великих художников прошлого живописать всевозможные руины.
Хотя эстетика ленинградских дворов отличается в корне: руины мертвы; время сгладило углы и выветрило запахи, засеяло обломки цветами и привело все к законченному виду. Дворе же – не развалины, а место жительства живых людей, которые, как ни странно, могут существовать в темных каменных сотах.
Вернувшись после учебы в родной город, я сильно тосковал по Ленинграду.
Причем надо признаться, едва ли ни больше всех мучила меня нехватка именно этих, ужасных на сторонний взгляд, проходных дворов.
Которых, – я могу поклясться – нет больше нигде в целом мире. Подобными не может гордиться ни один другой город – ни большой, ни маленький; будь это хоть дочиста вылизанный Таллинн, хоть раскинувшийся одной гигантской помойкой Каир…
Проходные дворы – атрибут. Не просто атрибут… символ Ленинграда-Петербурга. Такой же неотъемлемый, как золотой кораблик Адмиралтейства. Или двусмысленно направленный свиток в бронзовой руке Барклая-де-Толли, стоящего на краю наркоманского скверика перед Казанским собором.
И я не могу передать словами радость и растроганность от нахлынувших воспоминаний, когда я впервые – совершенно случайно – познакомился с работами Игоря Громова-Дранкина.
(Нет, конечно. Слова о «случайности» – простое лукавство. Велик размах Фотолайна, но в общей массе складываются небольшие кружки людей, которых можно назвать близкими… Разумеется, я имею в виду близость не по уровню: с Громовым-Дранкиным вообще мало кто сможет сравниться. И даже не по эстетическим воззрениями – по чему-то трудно уловимому, неосознанно роднящему души и ведущему к взаимному вниманию. Это тонкое ощущение кажется мне самым важным. Хотя если судить объективно, отгородясь от эмоций, то мастера такого масштаба, как Игорь Громов-Дранкинъ, нельзя не выделить даже среди чудовищного разнообразия этого фотосайта. Как нельзя, бродя по изумительно цветущему лугу на холмистой равнине сдобренной перелесками, рано или поздно не увидеть настоящую горную вершину, сияющую над туманной синевой горизонта.)
Конец ознакомительного фрагмента.