Именем Анны
Шрифт:
И ещё, эта фамилия – Волроуз, вьющаяся роза, – она необычайно шла его спутнице.
Подняв голову вверх, он с интересом посмотрел в её горящие глаза. Да, теперь всё по-другому. Его больше не смущала их разница в росте. Хуже того, он был совершенно уверен, что вместе они смотрелись более чем гармонично. Уверенный в себе взрослый мужчина и молодая красавица, с интересом впитывающая в себя новое и непривычное окружение. Чем не пара?
– Вы говорите по-русски, Мина?
В ответ девушка засмеялась и «заверила месье Лента, что да, и совсем неплохо для американки». Он усмехнулся и решил проверить верно ли он угадал: – «Привет?», «Как дела?».
Она
Чёрт, чёрт, чёрт… Ну разве мог он сдержаться и не посмотреть в этот момент на себя её глазами? Конечно, не мог. Его синеглазый зверь больше не стоял в стойке, он заносил лапы для прыжка. Как тонко она чувствует! Немедленно. Остановиться.
То, что раньше фокусировало силу удара, сплелось в груди в знакомый узел, но не выстрелило, а разлилось по телу волной умиротворения. Еще одна синяя функция? Прекрасно. Теперь он может дышать. И даже спокойно говорить: – Благодарю вас, Мина, за трогательное признание, – перешёл он на английский. – Но прошу вас учесть своеобразность этой фразы и употреблять её… не повсеместно.
Он ненавидел себя за сарказм, сгенерированный его голосом, и за ухмылку, появившуюся в уголках его губ. Пришлось отвернуться, чтобы не видеть ошарашенного женского лица.
– Если я верно понял инструкции родителя, то нас ожидает автомобиль. Поедемте сначала ко мне, я познакомлю вас с женщиной, которая заменила мне мать. А ещё со своим попугаем и со своей черепахой.
– Какой странный выбор домашних любимцев, месье Лент, – слава создателю, она улыбнулась. – Я читала, что черепахи не особо умны.
– Зато живут долго, – буркнул он. Как объяснить ребёнку, что с каждым ушедшим питомцем от сердца откалывается кусок. Так и начинаешь ценить черепах и попугаев. Ничего. Вырастет – поймёт.
Человек с табличкой вынырнул из толпы, как попрыгунчик. Проводил к чёрному джипу, уложил в багажник две лёгкие дорожные сумки и устроился за рулём. По началу Мина пыталась вертеть головой, но пасмурно-серая Москва усыпила её традиционной утренней пробкой, и всё самое красивое она проспала.
Когда автомобиль подкатил к нужной арке, куда заезжать не стал, рискуя оцарапать бока, Лент с огромным сожалением снял с плеча сопящую голову спутницы, а потом сделал то, чего сам от себя не ожидал – подул девушке в нос. Она сморщилась, и он рассмеялся. Какое счастье, что он не забыл… не разучился! И пусть это не совсем тот нос, в который его так нежно просили дуть только в самых крайних случаях – Анна ненавидела будильники, – он всё равно радовался. Как будто его отпускала старая боль, ослабевала удавка на шее. И не важно, насколько эфемерным было это чувство, причину он определил для себя достаточно точно: он радовался уходящему одиночеству.
Глава 5
«Кто плисол? Кто плисол? Лавлентий холооосый!» – с попугаем давно никто не занимался, но усвоенного от картавого мальчишки птица не забыла.
– Это Пыж, – знакомство с домочадцами всегда начиналось с него. Он первым приветствовал двуногих, с поворота ключа в замке. Скучал.
Из кухни вышла Алевтина – её лица видно не было, а яркий свет за спиной делал её силуэт зловещим, но мягкий голос быстро всё исправил: – Здравствуй, дорогой! Пьеро предупредил, что у нас будут гости. Я пеку твой любимый мясной пирог.
Она
Он дома, он в безопасности, можно расслабиться и оттаять, и он бы запросто превратился сейчас в лужицу, если бы запах любимого пирога не напомнил ему о прерванном ужине и о несъедобных горячих закусках на борту «Аэрофлота»: – А скоро ли будет готов твой пирог, хозяюшка?
– Скоро, господин.
Вот так номер! Господин? Конечно, Лент знал, что Алевтина, будучи небогатой француженкой, была привезена в своё время в Россию в качестве компаньонки для его матери. Или в качестве гувернантки? Но неужели она все эти годы не забывала о своём статусе? Нет, он категорически против! И отказывается ощущать себя господином единственного родного человека!
– Здесь нет господ, Алевтина! – а вышло-то по-господски, чёрт… – Здесь только я, твой сын, и моя гостья Мина.
– Дорогая гостья, сынок, дорогая! – Алевтина не была особо могущественной ведьмой, даже наоборот, но, судя по сказанному, её жизненный опыт тоже немалого стоил.
Поцеловав Лента в лоб, она поклонилась Мине и пригласила жестом следовать за ней. Прошествовав мимо заставленной стеллажами большой комнаты, давно превращённой в домашний кабинет-архив – соседей Лент расселил, но к увеличившейся квартире так и не привык – они направились в ту часть бывшей коммуналки, которую он считал домом. Поначалу Алевтина порывалась распределить функции образовавшихся в избытке комнат – как при матушке – но он не сдался. Одна из «новых» спален досталась кормилице, это так, но старая проходная комната останется – без всяческих сомнений! – центром их общей жизни навсегда. Именно там жил уют, и именно там Алевтина установила Мину по центру вытертого ковра, как на пьедестал, и всплеснула руками: – Господи, какая красавица!
Наверное, это было немного неприлично, но Мина расхохоталась так искренне, что Лент решил, что она не против расспросов и разглядов пожилой заботливой хозяйки. А уж он-то, тем более, не возражал.
Гармония. В его мир вернулась гармония. Он устроился в любимом кресле и зажмурился, как кот. Отсюда, с его места, Мина казалась неземной, залитой божественным светом небожительницей, волшебницей, колдуньей! Но разве бывает у колдунов такая белоснежная аура? Он задумался. Может, с лица земли исчезли не только пресловутые чёрные, а ещё и загадочные белые? А что? Одни стали демонами, другие – ангелами. А Лент… Он просто везучий. И на тех, и на других.
Когда он впервые увидел Анну, он подумал, что в дверях десятого «Б» класса взошло солнце. Всю их совместную жизнь он говорил ей об этом каждый день, она привыкла и не обращала на это внимания, только однажды рассердилась.
– А ты не думал, что я просто ужасно испугалась учёного кота за задней партой, с зелёными прожекторами вместо глаз, вот и вспыхнула?
– Дай поцелую!
– Пыжа попроси.
– Он попугай!