Именем Анны
Шрифт:
– Зато его ты ни в чём не подозреваешь! Ну, не виновата я, что у меня такая белая масть! Лучше бы она была чёрной, честное слово! В конце концов, эти цвета в своём максимализме друг другу не уступают. Один всё отражает, другой всё поглощает.
– У…
– Да-да, и не иронизируй! Я здесь серьёзно философствую!
Он скучал по ней каждый день, каждый час и каждую минуту, даже когда совершенно об этом не думал, стоило промелькнуть воспоминанию, и он сразу понимал, что боль никуда не делась. Он чувствовал её и сейчас, но глуше. Будто точку, им самим поставленную
Тем временем в гостиной дело дошло до гадания. Без этого редко обходилось – все женщины любопытны. Завладев ладонью Мины, Алевтина рассредоточила взгляд, и тот привычно потемнел. Лент знал, что в этом действе не было участия силы, просто зрачки Алевтины в такие моменты расфокусировались и заполняли радужку почти целиком. И вдруг наступила беда, гармония дала трещину, потолок затянули тучи, а от окна потянуло промозглым сквозняком…
– Господи помилуй! – ворвался в комнату вихрь, маскируясь под срывающийся голос Алевтины. – Да за что же тебе такое, девочка?
Мина поспешно отдёрнула руку и уставилась на собственную ладонь с удивлением и вопросом, а потом перевела взгляд на Алевтину и замотала головой. Яростно. Отрицательно. Требуя немедленно прекратить, сменить тему, остановиться. Только Алевтина не могла «вернуться» так быстро. Ей нужно было выговориться, отдать то, что она приняла, выпустить, как пар. Читающие судьбу не могут иначе.
– Как же выбрать-то между двумя? Выдержит ли сердечко…
Следующим звуком оказался звук пощечины. Потом ещё одной. Мина хлестала Алевтину по лицу до тех пор, пока не увидела осмысленного взгляда. А Лент молчал. Он давно стоял рядом, но, ощущая себя причастным, вмешаться не посмел. Если сказанное было правдой, а судя по реакции Мины дело обстояло именно так, то он точно знал, из-за кого сейчас разрывается сердце девушки. Где-то глубоко внутри зарычал от ревности и боли синеглазый зверь. Размечтался, старый дурак, губу раскатал, будущее себе нафантазировал, а спросить-то и забыл. У неё спросить! Что, ручки-то чешутся? Бросишься к её сумке? Проверишь паспорт на предмет штампа о замужестве? Только в загранпаспортах таких пометок нет, перекрашенный ты ведьмак. Да и в пометке ли дело, если сердце занято? Вот так влип!
Ему повезло – на кухне запищала плита. Охнув, вскочила Алевтина: «А вот и пирог!». Мина отвернулась, а он попытался зацепиться за что-нибудь глазами. Увидел круглый стол, увидел связанную крючком скатерть, поднос с декоративным самоваром, ключи, фотографию в рамке, камертон (зачем он здесь?), тяжёлый подсвечник, полную зелёных яблок фруктовую вазу... Что с ним происходит? Он рассыпался. Он совсем забыл о приоритетах. Такие как он живут не для того, чтобы быть счастливыми. Сила привычно скрутилась в груди и расползлась по телу спокойствием. Что ж, свои ошибки нужно признавать.
– Милая Мина, – смотреть на девушку не стоило ни в коем случаем, а уж тем более смотреть на себя её глазами, и Лент смотрел куда угодно, только не на неё. Весьма вовремя попалась в поле зрения газета, и он с радостью её развернул. – Вам предстоит вкусить пирог, достойный пиров Лукулла. А потом мы с вами поедем загород. В один почти лесной дом, где нас ждут пушистые собаки.
– А черепаха?
– Какая черепаха? – он растерялся, потерял контроль и уставился в запретные глаза. Чёрт… Ну почему она так смотрит? Не срабатывают даже встроенные функции синих, которые он на этот раз призывает всеми фибрами души! – Ах, Череп… Спит где-нибудь. Или ходит по квартире. В любом случае найти его будет непросто,
Он ухватился за этот пирог, как за спасательный круг и, надо сказать, если не спасение, то временное облегчение тот ему обеспечил. Потом они пили чай, и женщины говорили о том, что нужно выезжать пораньше, чтобы обмануть вечерние пробки. Лент не спорил, ему было всё равно, внутри болело. Скомкано попрощавшись с Алевтиной: – «До скорого!» – «Я приготовлю гостевую спальню» – «Спасибо!» – «И ещё один пирог» – они вышли на стоянку, где дожидалась семилетняя «Мазда» представительского класса.
Тёмно-зелёный просторный автомобиль числился на балансе конторы и совсем недавно был не только рабочей лошадью Лента, но и его тайной гордостью. Однако, как учит жизнь, всё познаётся в сравнении.
Глава 6
Они молчали до самых кованных ворот, выросших перед бампером их автомобиля через несколько минут после съезда с Рублево-Успенского шоссе. Деревянный дом, к которому они подъехали, был сложен из цельных брёвен и, несмотря на контраст в размерах с окружающими участок исполинскими соснами, казался большим.
– Ничего не бойтесь, Мина, и ничему не удивляйтесь. Здесь вас никто не обидит.
Это были первые слова после прощания с Алевтиной, и они дались ему нелегко. Дум за дорогу было передумано немало, но к решению Лент пока не пришёл. Единственное, что он собирался сделать – это отложить духовные потребности в сторону до удовлетворения профессиональных. Прежде всего он должен передать дела другому ведьмаку. Бизнес есть бизнес. Если заказ активен, то с европейскими выбросами нечисти зелёным разбираться придётся. Хотя Лент был почти, вплоть до слова «совершенно», уверен в том, что выбросы эти – ничто иное, как звенья ловчей сети. Капкана на ведьмака. С Лентом у чёрного обломилось. Значит, «лунный жук» – впрочем, теперь его можно называть и по имени, Додо, – продолжит «шалить» до прибытия следующего кандидата. Именно это Лент и намеревался сегодня обсудить с коллегой. И не только с ним. Отец, как специально, созвал на то же время Лысу Гору. То есть межклановый совет. И поскольку такие сборища не проходили более при свете луны на волшебной горе, а очень даже наоборот, в удобных креслах кабинетов по видео-конференции, Лент согласился совместить. В конце концов, времени должно было хватить и для общей встречи, и для внутренней, по передаче дел.
Ворота разъехались в стороны, пропуская «Мазду» на участок, к дому, откуда навстречу машине с громогласным лаем рванули две огромные собаки. Мина вжалась в сидение, но Лент только усмехнулся: это ненадолго. Когда она познакомится с Пушком и Снежком поближе, то поймёт, что единственной угрозой с их стороны станут отпечатки лап на её одежде. Не было на свете собак добрее этих беспородных братьев по выводку. Закрученные хвосты и острые морды намекали на их родство с лайками, но размеры свидетельствовали против: скорее, в пользу собаки Баскервилей.
На подъезде к крыльцу свешенную из водительского окна руку обнюхали, лизнули и радостно взвизгнули. Хорошо. Краем глаза он отметил, что и Мина расслабилась, значит, можно выходить – открыл дверь и шагнул наружу.
Лешая земля!
Тяжёлые лапы впечатались в грудь и отбросили его обратно на сидение, как тряпичную куклу. Да, физической силы зелёных Ленту будет не хватать – падать под лапами собак он не приучен. Особенно если сзади так оглушительно смеются, а впереди и вовсе хохочут басом.