Именем человечества
Шрифт:
– А как вы, да и почитаемый вами профессор Загальский, смогли объяснить появление такой массы трансурана, не поддавшись на «спекулятивную» версию Колесникова?
– Так ведь было сообщение – я сам читал в одной американской газете – что некая фирма Соединенных Штатов...
– Так-так... Значит, паршивой американской газетенке вы поверили больше, чем честному советскому ученому? Но почему, в таком случае, вы, так ревностно соблюдая все инструкции, не уведомили об этом президиум Академии наук? Почему решили единолично распорядиться столь уникальным объектом?
– Я полагал, вам известно все
– Где нептуний так необходим для работы, – это вы хотите сказать?
– Вот именно. И наши последние успехи в области исследования трансуранов...
– Хорошо, хорошо! Об успехах после. Откройте-ка ампулу. Посмотрим на этот трансуран.
– А я... А она... Понимаете, мы не смогли ее открыть. Я вызывал даже специалистов. Видимо, какая-то неисправность в запирающем устройстве.
– Возможно. Иначе ваши «успехи» были бы еще больше. Татьяна Аркадьевна, вы не поможете нам?
Таня дала команду элементу связи – мгновенно рядом с ампулой появилась крупица серебристо-белого металла. Головы всех склонились к столу.
– Феноменально! – воскликнул президент, рассматривая кристаллик таинственного зауранового элемента. – А как возвратить его обратно в контейнер?
– Точно так же. – Таня дала команду элементу, и кристаллик исчез: механизм ампулы работал молниеносно.
– Да-а, изделий такого класса наша техника пока не производит, – заметил президент, снова беря в руки миниатюрный контейнер. – Видели, Рубен Саакович? «А ларчик просто открывался...» – он смерил Саакяна презрительным взглядом. – Кстати, так часто бывает с ворованными вещами.
– Как с ворованными? Позвольте!!
– Нет, не позволю! – посуровел президент. – Я давно привык называть вещи своими именами. И то, как вы поступили с препаратом Татьяны Аркадьевны, – воровство. Да и эти ваши «исследования», –он ткнул пальцем в пухлую монографию Саакяна, – тоже не больше чем воровство. И хватит с вами! Честь имею! –он бережно вложил ампулу в футляр, протянул его Тане. – Возьмите ваш препарат, Татьяна Аркадьевна, и лечите сына и мужа. Максиму Владимировичу теперь понадобится много сил.
– Спасибо вам, – с трудом вымолвила Таня, едва сдерживая подступившие к горлу слезы, – только...
– Что только?
– Мне принадлежит только эта ампула. Футляр не мой. Видите здесь даже вензель: «Р. С. С.» Видимо, Рубен Саакович Саакян.. Пусть он заберет это обратно.
Президент взглянул на вензель, покачал головой:
– Н-да.., Как я сразу не раскусил его?.. А-а, вы еще здесь, – обратился он к стоящему возле двери Саакяну. – Вот, возьмите! Единственное, что вам принадлежит. И потрудитесь освободить кабинет.
Саакян вышел. А Таня, боясь поверить во все происходящее, переполненная чувством благодарности к старейшине советской науки, несмело произнесла:
– Я хотела бы... Нельзя ли подарить часть содержимого ампулы Академии наук?
– О, спасибо, Татьяна Аркадьевна, – широко улыбнулся президент. – От таких подарков не отказываются. Сегодня же организуем официальную передачу нептуния в лабораторию трансуранов. Можете не сомневаться, там оценят ваш дар по достоинству. Теперь о деле. Итак, Максим Владимирович, надеюсь, вам уже почти все ясно? Завтра президиум утвердит вас в новой должности. И немедленно принимайтесь за дело.
– Но это так неожиданно... Я, конечно, сделаю все, что в моих силах. Однако должность директора... Смогу ли я?..
– Должны. Этого требуют интересы всей страны, больше того – всей планеты. Вам будет предоставлено все необходимое: любые средства, материалы, кадры. Вы получите полную свободу действий. Но и спрос будет... Сами понимаете. Генератор минимум через полгода должен быть введен в строй, иначе...
– Понимаю.
– Вот и отлично. Теперь кое-какие детали. Ваш институт получит особый статус: ему будут переданы специальные КБ, строительные и монтажные организации, ну и ...Что там еще? Продумайте сами. Завтра на Президиуме доложите. Обсудим, посоветуемся со специалистами. И пока, пожалуй, все. Желаю успеха, – президент крепко пожал руку Максиму, обернулся к Тане. – А вам, дорогая Татьяна Аркадьевна, придется покинуть солнечный Кисловодск, быть поближе к мужу. Ничего не поделаешь – так надо.
– Ну что, мистер Элсберг, снова попросите отставку? Или опять скажете, что готовы понести любое наказание? – Хант едко усмехнулся сквозь полусомкнутые веки.
– Ни то, ни другое! – жестко ответил Рейли. – За провал Четвертого я не отвечаю. Толкача и Учительницу определённо потянул за собой он сам. Что же касается института, то я сделал все возможное, даже больше: работы по созданию генератора там полностью прекращены.
– В институте – да. А Колесников?
– Я просил санкции убрать Колесникова. И не раз. Вы сами воспротивились этому. Мы были в двух шагах от цели.
– Гм... Убрать Колесникова... И своими руками похоронить информацию, которой он владеет! Вы всегда искали самые легкие пути к достижению цели. Самые легкие, но не самые верные! Нам генератор нужен не меньше, чем русским. Это в тысячу раз эффективнее любой «космической обороны». Только такой тупица-солдафон, как Колли, может вообразить, что его космическое оружие даст возможность полностью предотвратить удар возмездия. А нейтринный генератор – это стопроцентное исключение ответного удара. Не-ет, дружище, надо было думать не о том, как убрать Колесникова, а о том, как помочь им с Зориным спокойно работать, работать до тех пор, пока не были бы закончены эксперименты я результаты их не поступили в институт. Вот тут вы с Учительницей и показали бы, на что способны. И незачем было ей посылать свои донесения через Толкача и Четвертого, когда вы сами были в институте. Слишком много заботились о своей безопасности.
– Что толку говорить теперь об этом.
– Вот теперь-то и есть толк обо всем поговорить. Чтобы учесть прежние ошибки и не наделать новых.
– Не понимаю. Вы что, снова хотите послать меня в Россию?
– Совершенно верно. Ведь вы-то ничем не скомпрометировали себя. И контракт «ваших» фирм с институтом не аннулирован.
– Да, но...
– Никаких но! Каждый обязан исправлять свои ошибки сам. Вы снова поедете в институт...
– Но я же сказал, в институте прекращены все работы по созданию генератора.