Именем человечества
Шрифт:
– Куда они все запропастились?..
Наконец дверь распахнулась. Хант непроизвольно шагнул навстречу вошедшему офицеру связи: . – Не могли раньше!
– Телефонограмма Элсберга только что получена, мистер Хант.
– Давайте сюда!
Хант впился глазами в стандартный бланк: «Спектрометр «Омега-262» запустить не удалось – явный брак фирмы. Почти все запасные части утеряны в дороге. Заказчик в ближайшее время потребует большую неустойку».
Хант опустился в кресло, смахнул со лба обильно выступивший пот.
Телефонограмму следовало трактовать так: «Операцию осуществить не удалось. Почти все задействованные в ней люди арестованы. В ближайшие дни русские осуществят запуск генератора».
Хант сомкнул набрякшие веки;
– Это провал... Провал окончательный... Несколько минут он сидел неподвижно, забыв о
стоящем перед ним офицере связи. Потом медленно поднялся, кивком указал ему на дверь. Офицер бесшумно вышел. Хант поднял трубку телефона прямой связи:
– Колли? Слушай, Дик, как у тебя с Глобаль ной? Я спрашиваю, закончил ли ты наконец развер тывание своей Глобальной обороны? Что значит, кое-какие мелочи? Ерунда! Ты должен сегодня – слышишь, сегодня! – доложить президенту, что система Глобальной космической обороны полностью развернута. Так нужно, дружище! Пора начинать... Что ты, не понимаешь, о чем я говорю? Так вот, еще раз повторяю... Что? Вызывает президент?..
Хант снова потянулся к телефону. Но в двери опять показался офицер связи:
– Мистер Хант, президент просит вас немедленно явиться к нему.
– И мне? Что там еще случилось?
Боюсь, что-то очень серьезное, шеф...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
1
В двенадцатом часу дня на командном пункте, у главного пульта генератора собрались все, кто должен был участвовать в уникальнейшем эксперименте. Ждали президента Академии наук и представителя правительства. Максим в последний раз проверил по селекторной связи готовность всех блоков и участков. Диспетчер соединился с Управлением Единой Энергетической Системы Страны, чтобы окончательно уточнить график подачи энергии на генератор: для питания его конденсаторов требовалась мощность по меньшей мере половины электростанций Европейской части Союза, и потому на двадцать минут, в течение которых планировалось проведение эксперимента, следовало прекратить снабжение электричеством не одной сотни городов и промышленных предприятий.
Наконец, были еще раз предупреждены атомные электростанции и лабораторные реакторы западных районов страны и все атомоходы, находящиеся в акваториях Атлантического и Тихого океанов, которые оказывались в зоне действия генератора.
Время приблизилось к двенадцати. В помещение Командного пункта вошли президент Академии наук и члены правительственной комиссии по проведению эксперимента. Максим отдал рапорт и, подойдя к тумблеру включения генератора, кивнул диспетчеру. Тот поднял трубку прямого провода с Управлением Единой Энергетической Системы:
– К приему энергии готовы!
Тревожным красным светом замигала индикаторная лампа над пультом. Гигантский поток энергии хлынул в конденсаторы установки.
Представитель правительства взглянул на часы:
– Ну что же, товарищи, начнем...
Президент подошел к Максиму, обернулся к собравшимся инженерам и ученым, поднял руку:
– Именем человечества! Именем всех людей Земли! Включайте! – он взмахнул рукой.
Максим нажал на тумблер. Мощный ровный гул заполнил помещение. Тысячи лампочек замигали на панелях огромного пульта. Бесчисленные зеленые змейки побежали по экранам осциллографов.
В течение нескольких секунд никто не произнес ни слова.
И вот первый звонок диспетчеру:
– Реактор С...кой АЭС остановился. За ним второй:
– Реактор Н...кой АЭС перестал функционировать.
Вздох облегчения вырвался у всех собравшихся. А сообщения полетели уже со всего гигантского сектора действия генератора:
– Реактор атомохода «Родина» не работает.
– Реактор опреснительной установки в районе мыса Г. остановился.
– Реактор в лаборатории института онкологии вышел из строя.
И наконец;
– Планируемый экспериментальный атомный взрыв в подземной шахте Я…кого полигона не увенчался успехом: цепная реакция не пошла.
Президент Академии подошел к Максиму и крепко по-; жал ему руку:
– Благодарю вас, Максим Владимирович! Благодарю вас, товарищи! И я думаю.., – он обернулся к представителю правительства, – на этом можно закончить эксперимент?
– Да, конечно. Этого достаточно. Электростанции должны работать, корабли двигаться. А наши недруги, очевидно, уже поняли, в чем дело. Соответствующий меморандум народам и парламентам и Заявление Советского правительства будут опубликованы в течение ближайших часов. Разрешите и мне поблагодарить всех присутствующих от имени ЦК КПСС и правительства. Выключайте, товарищ Колесников!
Максим отжал тумблер, кивнул диспетчеру. Тот взял трубку прямого провода:
– Забор энергии прекращаем.
Пульт погас. Глубокая тишина воцарилась в помещении. Кто-то открыл окно. И все услышали веселый птичий гомон, несущийся в ясное безоблачное небо.
2
– Остановись здесь, Федя, – кивнул Максим шоферу, когда машина въехала в березовую рощу, окружавшую дома ведущих работников института. – Хочу пройтись пешком, подышать свежим воздухом. Теперь спешить некуда...
– Я не понадоблюсь вам сегодня?
– Сегодня – нет. И вообще... Ты, кажется, хотел к родителям съездить? Вот и поезжай. Сегодня у нас четверг... До понедельника можешь быть свободен.
– Спасибо, Максим Владимирович.
– Счастливо тебе. Сейчас, я только в институт позвоню. Он взял трубку радиотелефона:
– Диспетчер? Главного инженера мне! Сергей Павлович? Колесников говорит. Вы, я знаю, собираетесь отметить сегодня успешный пуск. Да, не смогу. Очень плохо себя чувствую. Вы извинитесь за меня перед товарищами, поздравьте их, поблагодарите от моего имени. Спасибо. Всего доброго.
Максим повесил трубку.
– Езжай, Федя! – он дал машине развернуться и, сойдя с дороги, медленно побрел под шумящими на ветру деревьями.
Вот и конец. Конец всему. Можно сказать – победа. Во всяком случае, он сделал для Земли все, что было в его силах. Даже больше, чем было в его силах. А дальше? Что же дальше? Теперь, наверное, посыплются всякие почести, награждения... Но зачем ему это, если все блага Земли он отдал бы сейчас за одно мгновение встречи с Мионой.
Деревья расступились. Он вышел на крохотную, полянку, в центре которой высился большой куст сирени, точно такой, какой рос когда-то у белой виллы, на звездолете, где он впервые встретился с юной инопланетянкой, и новый поток воспоминаний захлестнул его.