Именем человечества
Шрифт:
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
1
«Давно ли запустил Колесников свой генератор, а как все изменилось в мире, – отметил про себя Зорин, берясь за только что принесенные газеты. – Америку словно подменили. Да и Англию, ФРГ... Будто никто и не собирался пойти на нас «крестовым походом». Вот и сегодня: «В Лондоне объявлено о демонтаже последних евро-ракет», «Бонн потребовал ликвидации всех военных баз США на территории Западной Германии», «Голландия заявила о своем выходе из НАТО». А все они: Максим, Таня, Димка-шалопут. Молодцы ребята! Но от Тани почему-то давно уже ни строчки. И Дмитрий ничего не пишет... Ну да, до того ли им сейчас! Всякие, наверное, там приемы, пресс-конференции... Встали на крыло орлята! Что им до старых родительских гнезд...> В дверь заглянула секретарь:
– Андрей Николаевич, к вам отдыхающая.
– Вы же знаете, я принимаю с двух!
– Я сказала ей. Но она очень просит. Это из сегодняшнего заезда, там небольшое недоразумение: несколько отдыхающих задержались с отъездом, и свободные палаты будут только к обеду.
– Так она что, не может подождать до обеда?
– Я так и сказала ей, но... Вы знаете этих столичных вертихвосток!
– Ладно, пусть зайдет, – Зорин свернул газеты, придвинул к себе какие-то бумаги и даже не поднял глаз на вошедшую.
– Здравствуйте, Андрей Николаевич...
Он вздрогнул, как пронзенный молнией:
«Что это, галлюцинация?» Но слух не обманул его:
– Таня... Татьяна Аркадьевна, вы?! А мне сказали...
– Правильно вам сказали. В кои-то веки приехала в санаторий, достала путевку. А у вас в приемной...
– Да, да, я знаю... Это мы сейчас... Но как же так, ни писем, ни телеграмм и вдруг... Да вы садитесь! И расскажите хоть немного. Как Максим, как Вова?
– Максима больше нет...
– Что?!
– Да не пугайтесь вы так! Нет здесь, на Земле. Улетел он, вернулся туда, где прожил последние годы, и я... Я согласилась с его решением: он не смог бы жить на земле. Только немыслимое нервное напряжение, связанное с работой над генератором, позволяло ему держаться этот год, а как только все было кончено... Ну, а Вова... Он был тоже обречен, я говорила вам. И в последнее время он так привязался к Максиму... Словом, Вова улетел с отцом.
– А как же вы? Что будет с вами?
– Со мной? – Таня попыталась улыбнуться. – А ничего. Все самое страшное позади. Конечно, расстаться с сыном, да и с Максимом тоже, было нелегко. Но теперь рана начинает понемногу затягиваться. Привыкну... А как вы? Что у вас нового?
– Что может быть нового у меня? . – А книга?
– Книгу закончил, послал в Москву, жду отзыва. Да что говорить обо мне? Как вы собираетесь жить дальше?
Она чуть передернула плечами:
– Жить, как жила. Хочу просить вас снова взять меня на работу в санаторий, если, конечно, найдется вакансия.
– Для вас?! Да я сам уйду, если не найду для вас другой должности.
– Ну, если уйдете вы, мне тут тоже делать будет нечего. Ведь кроме вас, здесь, на Земле... – Таня смущенно улыбнулась. – Никак не могу отделаться от привычки мыслить космическими масштабами. Хотя никому, наверное, космос не принес столько горя, сколько мне...
Она чуть помолчала, стараясь справиться с нахлынувшими воспоминаниями. Взгляд ее остановился на стопке свежих газет:
– Сейчас вот падкие на сенсации газетчики слов П9 жалеют, возвеличивая инопланетян и их гуманность. А знали бы они истинную цену этой гуманности, истинную цену их абсолютного разума, их высшей справедливости! Видели бы хоть раз, с какой высокомерной усмешкой Этана встречала появление Земли на своих экранах дальней связи! Впрочем, я, наверное, несправедлива к Этане. Максим был прав, когда сказал однажды: «Ее нельзя судить, как нельзя Судить Солнце за то, что оно движется по такой, а не другой орбите». У всех свои заботы. И у нас – здесь, и у них – там. Я уже не говорю о себе, о вас, даже о Максиме. Но Этана, могущественная Этана! Вы знаете, почему ее корабль вернулся в систему Солнца?
– Так он вернулся?!
– Да. Потому что Кибер, их хваленый Кибер выразвил вотум недоверия своему командиру – отказался вести
корабль к системе Агно под командованием Этаны! И высокомерная инопланетянка вынуждена была либо до конца дней своих блуждать где-то на орбите спутника Марса, либо просить меня, меня, которую она считала чем-то вроде маленькой козявки, случайно попавшей в окуляры ее приборов, о великой услуге: разыскать Максима и поведать ему о ее бедственном положении.
– А почему так? Разве у нее не было возможности обратиться прямо к Максиму, минуя вас?
– В том-то и дело, что не было. Я оказалась единственным человеком, с кем она могла связаться на Земле, ведь элемент связи Максима, помните, был выведен из строя во время аварии вертолета на Лысой Гриве.
– Как же, помню. Именно с этим, кажется, было связано и уничтожение диска и ваше неожиданное возвращение в Кисловодск?
– Да, именно с этим. И Этане ничего не оставалось, как связаться со мной и молить меня помочь ей. И я воль на была выполнить ее просьбу или отказаться от этого. Я могла даже ничего не сказать Максиму. И никто во всем свете не узнал бы о моем разговоре с инопланетянкой. Но я в тот же вечер рассказала Максиму все. Даже сама посоветовала ему вернуться на Ао Тэо Ларра, сама попросила взять с собой Вову. Нет, это была не жертва с моей стороны. Я чувствовала, что Миона навсегда осталась в его сердце. Ну, а Вова... Я не могла не понимать, что это единственная возможность сохранить его жизнь после моей кончины. Какая мать не воспользовалась бы такой возможностью, даже ценой вечной разлуки со своим дитем! И через две недели все было кончено: они покинули Землю. Навсегда... – она судорожно вздохнула, прикрыла глаза платком. – Неделю назад я получила письмо от дяди Степана. Он был последним, кто проводил их с родной Земли, там же, на Лысой Гриве, откуда всегда стартовали челночные корабли Этаны. Я надеюсь, что когда-нибудь там поднимется памятник в честь одного из достойнейших сынов планеты.
Несколько минут они молчали, думая каждый о своем, Наконец Зорин нарушил затянувшееся молчание:
– И после этого вы решили вернуться в Кисловодск?
– Нет, это решение пришло не сразу. Надо было осмыслить все случившееся. А потом... Потом было еще два события, о которых я должна вам рассказать. Первое – я снова побывала на приеме у президента Академии наук. Это был единственный человек, которого Максим решил уведомить о своем отлете. Он оставил для него объемистое письмо. Я не читала его. Но думаю, то была не просто прощальная исповедь. По-видимому, Максим написал ему о многом, если не о всем, что узнал на Ао Тэо Ларра. Президент был очень внимателен ко мне, приглашал даже остаться работать в своем академическом институте. Но я лишь поблагодарила его. Я врач. И только врач. Мое место здесь, среди больных, я нужна им. А второе событие... – Таня слегка покраснела. – Дмитрий Андреевич сделал мне предложение.
Зорин выдавил на лице некое подобие улыбки:
– Ну что же, я... рад за вас.
– Но я отказала ему, – поспешила добавить Таня. – Я уважаю Дмитрия Андреевича. Больше, чем уважаю. Его искреннее участие во мне и этот недавний героический поступок... Да вы, вероятно, еще не знаете, ведь это ему
мы обязаны благополучным пуском генератора: в последний момент, рискуя жизнью, он помог Максиму расправиться с двумя вооруженными негодяями, пытавшимися уничтожить готовую установку. Словом, я очень симпатизирую Дмитрию Андреевичу, но...