Имею топор — готов путешествовать
Шрифт:
У него округлились глаза.
—Гритт! Я говорю — хорошая погода, на небе ни одной тучки!
—Воистину, сын мо...
Я рыкнул, вернее даже — рявкнул, словно невзначай. Я не его сын, а он мне не отче, это мы тоже вчера перетерли.
—Э-э, Фатик Джарси.
—А вы — Свирондил Альбо, служитель культа Атрея.
Я удовлетворенно кивнул. С монахом, пожалуй, в пути не будет особых проблем. Вот остальные... Ладно, поживем-увидим. Главное, сдерживаться и не пускать в ход кулаки раньше срока. И, черт, — оберегатьлюдей
Людей и еще эльфов. И гномов.
Черт, мне впервые, клянусь, попалась команда, состоящая из трех рас! Яханный фонарь, да в клановых летописях Мегарона, прочитанных мною в свое время от корки до корки, ни разу не встречалось упоминание о такой команде! Мои предки водили по горам и весям эльфов, водили (а иногда таскали) гномов, ну и людишек (только людишки обманывали варваров Джарси, такова уж гнилая людская природа). Иногда в команду набивались гномы и люди. Бывало, что в свору людишек затесывался эльф. Но ни разу варвар с гор Джарси не отправлялся в путь с командой, состоящей из трех доминирующих рас, две из которых испытывают друг к другу инстинктивную неприязнь.
«В лесу что-то сдохло», как сказал бы мой приятель Джабар.
Чутье в который раз сделало мне деликатный намек на то, что путешествие вряд ли будет приятным.
Прихватив со стола забытую кем-то охотничью шляпу, я вышел во двор.
Вечерело. Тени от частокола вытянулись кинжальными остриями. По главному двору «Полнолуния» бродили пестрые куры, молот в кузне выстукивал монотонный ритм. Под навесами, куда раньше заводили повозки с товаром, дремали собаки. Держиморды-охранники скучали возле распахнутых ворот. Парнишка-скотник, пошатываясь, кажется, совсем не от усталости, брел в направлении коровника, держа на плече навозную лопату.
Я прошел мимо конюшни, уловил похрапывание лошадей. Ах, эльфы, эльфы. Они даже об этом позаботились. Для меня припасли двух коней. Оба были хороши, покладисты и вполне годились для дальнего пути.
Они обстоятельно подготовились к походу, эти эльфы. Куда же они намылились и зачем? И если старина Фатик поедет с ними, а он поедет, теперь ему некуда деваться, ибо на нем долг крови, не вляпается ли он в дерьмо большее, чем в Хараште?
Вечернее небо не дало ответа на вопрос, хотя я задавал его, наверное, уже в тысячный раз. Ну нет так нет.
В трактире было немноголюдно (и когда я говорю «немноголюдно», это значит, что и троллей, и огров, и карликов с гномами там тоже не наблюдалось). Несколько деревенских забулдыг пересчитывали дырки в карманах над кувшином дешевого вина, пара проезжих в платьях купеческой гильдии ужинали в углу. И все.
Раньше стены украшали головы вепрей, лосей и оленей, на сцене, как ни зайдешь, наяривали музыканты, а свет от ламп резал глаза. Теперь в трактире было тускло, пусто и глухо, точно после чумы, даже служки — из тех, что еще остались при Мельнике — бродили с понурым видом. Куда-то подевался и жирный котяра, любимец хозяина и всеобщий баловень. Может, ушел искать более хлебные места.
Однако в воздухе плыл запах баранины. Люди Мельника готовили ужин для всей нашей братии.
Надвинув шляпу на лоб, я прошел к стойке. Мельник, коренастый малый средних лет, сумрачно взглянул на меня:
—Так и ходи, яханный фонарь!
—Так и хожу. Олник сказал, ты вроде подыскал экипировку?
—Есть такое дело. Пиво будешь?
—Лучше вина.
Он поморщился, выбрал самую маленькую рюмку и нацедил мне красного. Себе налил кружку пива и, не сдув пену, опрокинул в глотку.
—Ух-х... Слушай. — Он оглянулся, будто у стойки был кто-то еще кроме нас. — Мне тут птичка на хвосте принесла...
—Брось, говори нормальным языком.
Мельник поддернул нарукавники. Бездна раздражения и злости сквозила в этом жесте. Когда-то он был в числе лучших взломщиков Харашты, но тс-с, считайте, я вам этого не говорил.
—Кгм!.. Пока ты дрых, случился проездом человек из нашей любимой столицы.
Я насторожился:
—Ну?
—Последние новости, чтоб их разнесло и грюкнуло. Сказал, в городе творится какая-то муть.
—А точнее?
—Все кувырком.
—А еще точнее? — Мне представилось, как тролли, напялив деревянные щиты с портретами моих эльфов и вашего покорного слуги, бродят по городу, оглашая улицы воплями: «Разыскиваются!».
Мельник пригладил пышные седые бакенбарды.
—Кгм!.. Там все кипит, как в улье. Никто не понимает, что творится, но народ как на иголках. Началось с того, что вчера, аккурат в полдень, в гавань пришли два больших фаленорских корабля...
Я поперхнулся. Мельник довольно гыгыкнул:
—Да, это тебе не мелочь. И сразу понеслось шебуршение в Синдикате. Говорят, там была драчка, и кое-кого из синдиков даже прирезали. После... Ну те кто видел, они рассказали, что оставшиеся синдики будто сошли с ума. И понеслось это безумие к главам гильдий, а потом все ниже. Но что происходит в действительности — никто не знает. А город бурлит.
Великая Торба! Неужели это все — из-за нас? Точнее, из-за моих эльфов? Ох, Фатик, крупно же ты нарвался! Ой, как крупно! Пора тикать, и как можно быстрей.
—Ты не говорил никому, что мы здесь?
Он оскалился:
—Да меня никто и не спрашивал. Не дуй на холодное, Фатик, я ученый, знаю, что отвечать.
Я выхлебал вино и постучал рюмкой по стойке, однако Мельник сделал вид, что у него заложены уши. Вот жмот, а!
Однако меня вдруг посетило откровение: неприятности, в которые я вляпался по милости эльфов, куда крупнее, чем... Скажем так: настолькодалеко в адовы дебри моя фантазия не простиралась.
—Гритт, а Вортиген не дурак.