Имею топор — готов путешествовать
Шрифт:
— Бум!
Скрипнула дверь. Олник вплыл, не подберу другого слова. Так как за всю команду платили эльфы, он наливался пивом утром, днем и вечером. Поросячий восторг не покидал его уже два дня, а вот белая горячка почему-то избегала.
—У Мельника готовят жаркое из баранины! — сообщил он, подходя, а вернее, подплывая ко мне. — Я с ним перемолвился, он говорит, что уже подыскал те... тебе ик!.. эк-кипировку. — Гном рыгнул, встал на цыпочки и уставился в окно. — А... а они все машут же... железками? Заб-бияки!
—И при этом — все они из Фаленора.
—И что с того? Ик!
—Да так, просто мысли вслух. Эта империя
Он уставился на меня мутным взглядом:
—Ну ты уж меня совсем за дурачка-то не держи! Там был... ик!.. переворот. Давно, черт-те сколько лет назад. Бойня во дворце, от м-магии небо трескалось. Я помню, к нам в Зеренгу перестали приезжать родственнички из Шляйфергарда, поскольку в Фаленоре началась гражданская война. Говорят, н-народ там сейчас ой какой недобрый.
Я кивнул.
—Угу. Узурпатор, герцог Тавро Вортиген, стал императором и вырезал всех, в ком была хоть капля крови династии Гордфаэлей, смутьянов и бунтовщиков. Но войне не видно края. Друиды нагорья Тоссара держатся до сих пор, им помогают гномы Шляйфергарда, которым узурпатор перекрыл прямые торговые пути через Империю, и те и другие — воюют в союзе с Витриумом и составляют Альянс.
—Да я... з-знаю. Аля... Аля... лянс! Вортиген перекрыл им всем то... торговлю! Это называется канамическое задушение! Вся Харашта об этом трендит!
—Угу, Альянсу приходится несладко. Но в самом Фаленоре дела еще хуже. Вортиген фактически превратил простой народ в рабов. Сам он, как паук, сидит в Крепости Адвариса, которая продолжает расти... — Я содрогнулся от воспоминаний: огромный черный цветок главной башни Крепости на фоне серой тучи, подавляющей магию... И пепел. Вечный пепел, встречающий путника уже на подъезде к столице Фаленора.
—Ик! Так ты что же, думаешь, нас туда потянут? Император — шкодник и пакостник, вот!
—Я не имею представления о том, куда нас потянут, дорогой Гагабурк. Не думаю, что был смысл ехать к черту на кулички за одним варваром, а потом возвращаться обратно в Империю... Не вижу логики. Я если и крут, то слегонца. В Альянсе полным-полно таких, как я, бедовых парней. Да что там, в кланах Джарси немало боевых варваров, только плати.
Олник задумался, покачиваясь, будто его колыхало ветром из окошка.
—А может, это, они решили нанять тебя, чтобы ты пришлепнул императора?
—Не неси ерунды!
—Да я что, я ничего. Я просто подумал: может, они хотят, чтобы ты пришлеп...
—Молчи, горе! Император сидит в Крепости высотой с гору. Вокруг него смертоносцы, над Адварисом — туча, которая подавляет чуждую магию. Я был в Адварисе, Олник. Знаешь, что я тебе скажу? Там хреново. Там страшно.
—Дларма... Я молчу. П-подумаешь, разве для тебя так сложно забраться в Крепость да пришлеп... Молчу!
—А эти эльфы — они из Витриума.
—Наши эльфы?
О, Олник уже с ними сроднился, похоже.
—Да. Тебе известно, где находится Витриум? Он пьяно качнул головой.
—Занюханный эльфийский лес на за... западном краю Фаленора. И... ик ! А-а-апчхи-и-и!
—Олник, это не просто лес. Это эльфийское государство.
—И?.. Ик! И что?
—Ничего. Просто мысли вслух. Скверные предчувствия. Не люблю, когда дела связаны с большой политикой, а наше — именно таково.
—О-о, п-подумаешь, ну если туго придется, бросишь им в лицо их жалкие м-монеты! За-зарплату! Гонорар!
—Если я возьмусь за дело, а я за него возьмусь, теперь мне никуда не деться, то пойду до конца. И сдается мне, дело таково, что пойду я очень, очень далеко. — Я пробарабанил пальцами по нагретому подоконнику. Мне не слишком везло на переделки последние пять лет, что ж, за эти дни в Хараште я получил сполна, и меня не покидало ощущение, что это только начало.
—А-а-а-ахх!
—Батюшки! Ты глянь, как он машет своей оглоблей! Сэр Джонас Скареди упорно рубился с тенью, пластая воздух мечом устрашающих размеров. Меняя стойки, он чертил клинком сложный рисунок, незаметный глазу профана. В конце связки он, встряхивая пшеничными усами и ахая, наносил разящий удар, способный развалить тяжелый шлем вместе с содержимым. Под его рубахой, стянутой черным кушаком, угадывалась кираса, и это ясно обличало в нем бывалого воина, который и спать ложится в доспехах. Он был из тех рыцарей, что вышли из простого народа, упорным трудом заслужив свои земли и титул. Поверьте, бывает и такое. Его меч назывался Малый Аспид (черт, вы не поверите, но и такое бывает!) и от середины до гарды в виде двухголовой змеи, имел с обеих сторон несколько выступающих пильных зубьев, чтобы заклинивать и ломать вражеские клинки.
Не люблю, когда оружию дают имя. Мой топор был просто топором.
—Треньк!
Имоен была просто Имоен. Просто Имоен, ученица друидов с Нагорья Тоссара. Так она мне представилась. Задорная, успевшая покрыться ровным загаром мордашка, чуть раскосые глаза, крепкие, как у всякой лучницы, плечи, коленки в ссадинах. День сегодня теплый, и она нарядилась в короткую тунику цвета выгоревшей травы, под которой... Ну в общем, и сзади, и спереди было на что посмотреть.
Она стреляла по мешку с соломой, подвешенному к частоколу. Колчан у пояса был уже почти пуст. С тяжелым наборным луком она обращалась запросто, держа его за рукоятку на вытянутой руке так, будто он был невесомой игрушкой, натягивая тетиву рывком без малейшего напряжения.
На холстине мешка виднелись контуры лица, набросанные углем. В каждый глаз девчонка всадила по две стрелы, а лоб украсила натуральным веером, так что между древками оставался равномерный зазор на ширину пальца. Худо пришлось бы тому врагу... ну, я думаю, вы поняли.
Она оглянулась, подняла голову и отыскала меня взглядом. На полных губах расцвела лукавая усмешка. Имоен подмигнула, тряхнув тугим хвостом русых волос.
—Ты ей нра... нравишься. Помаши даме ручкой, Ф-ф-фтик!
—Заткнись.
—Она... вот я думаю, похожа на пончик с сахаром!
—Заткнись, яханным фонарем тебя по башке! — Я придал своему лицу суровое выражение. Лесная нимфа сдвинула брови, усмехнулась краешком рта и вернулась к своему занятию. Спина у нее была замечательно ровная, а благодаря сандалиям с тонкими ремешками я мог сколько угодно любоваться ее тонкими лодыжками.
Однако Олник прав. Она действительно похожа на пончик с сахаром. Особенно сзади.
—Бум!
—А как насчет этой дамы, Ол? Не она ли воплощение твоих ночных грез?