Иммануил Великовский
Шрифт:
Великовский отчетливо представил себе, что его книга даст обильную пищу критикам, представлявшим ортодоксальную науку. Он долго колебался, включать ли в книгу эпилог, в котором будут затронуты вопросы небесной механики. Его ли это дело? Он реконструировал события на основании истории и фольклора. Пусть астрофизики займутся объяснением этих событий со своей точки зрения. Но ведь ему понятна природа описанных им глобальных катастроф. Следует ли это скрывать? И зачем?
Только, чтобы не стать более уязвимым для критики? Не в его характере подобная позиция. Пусть критикуют. Тем больше вероятность добраться до истины. Конечно, его могут обвинить
Сейчас для эпилога ему понадобились величины возможного электромагнитного взаимодействия в Солнечной системе. Консультация у нескольких физиков Колумбийского университета ничего обнадеживающего не принесла: результаты подсчетов не только не совпадали, но были весьма далеки друг от друга. Поэтому Великовский обратился к профессору Ллойду Мотцу, астроному из того же Колумбийского университета.
Ортодоксально настроенный Мотц отталкивал от себя доказательства Великовского об электромагнитных взаимодействиях во Вселенной.
— Как вы додумались до этого?
— Дедуктивным путем, на основании исторических данных.
— Знаете ли, доктор, это несерьезно. Так современная астрономия не делается!
— Вы правы, профессор. Исторические данные и дедуктивный метод были необходимы только, чтобы понять, что гравитацией и инерцией не ограничиваются взаимодействия в Солнечной системе. Затем последовало изучение данных, создающих современную астрономию.
— Что вы имеете в виду?
— Начнем хотя бы с сообщения сэра Эпльтона о радиошумах Солнца, коррелирующих с солнечными пятнами. Он считает солнечные пятна наиболее сильными из всех известных в настоящее время ультракоротковолновых радиостанций. Их сила больше миллиона киловатт. Вам, безусловно, известны работы вашего соотечественника Дональда Менцеля из Колорадо?
— Что вы имеете в виду?
— Поведение солнечных протуберанцев. Они поднимаются на огромную высоту на все возрастающей скорости, а затем не падают на Солнце по кривой траектории, как должны были бы на основании гравитационной теории, а возвращаются в ту же точку, словно привязанные на резиновом шнуре. Более того, снижаясь, они не ускоряются, как следовало бы при падении. Вы не находите, что это нарушение гравитационной механики?
Великовский привел еще несколько примеров. Опытный психоаналитик, он с интересом наблюдал, как профессор Мотц внутренне сопротивлялся доказательствам уязвимости его ортодоксальной позиции. Но истинный ученый оказался в нем сильнее косного профессора. Оставаясь на своих позициях, Мотц согласился помочь Великовскому.
Великовский не хотел, чтобы Мотца обвинили в причастности к «еретической» теории и предложил, что он примет эту помощь как частные оплачиваемые консультации.
В январе появился «Харпер'с» со статьей Эрика Лараби, первым предвестником книги «Миры в столкновениях», которая вскоре должна выйти из печати. Резонанс во всей Америке, да и за рубежом, был необычным. (Заметим: многое, связанное с именем Великовского и его теорией, выходило за рамки обычного). Местные газеты помещали большие цитаты из статьи Лараби на своих страницах. Многие полностью перепечатали статью, украсив ее иллюстрациями на библейские темы.
В это время Великовский вычитывал гранки книги и составлял индекс. В конце января и начале февраля он еще не принял окончательного решения, включать ли в книгу эпилог. Даже консультации профессора Мотца не прояснили ситуации.
24. ГАРВАРДСКИЙ АСТРОНОМ НАЧИНАЕТ АТАКУ
Однажды в морозный февральский день к Великовским пришел Путнэм. Он был явно озабочен. Путнэм дал Великовскому прочитать два письма профессора Шапли, полученные компанией «Макмиллан», и его ответ на первое письмо.
«18 января 1950 года.
Джентльмены:
До меня дошел слух из достоверного источника, что, возможно, компания „Макмиллан“ не приступит к публикации книги „Миры в столкновениях“ д-ра Великовского. Этот слух — первое разумное в деле Великовского. Конечно, не мое дело, что вы публикуете; и, конечно, в этом случае я мог бы полагаться на суждения ваших экспертов больше, чем на свои чувства. Но я полагаю, что было бы уместно сообщить вам, что несколько ученых, с которыми я говорил по этому поводу (включая президента Гарвардского университета и всех сотрудников Гарвардской обсерватории), немало удивлены, что великая компания „Макмиллан“, известная своими научными публикациями, собиралась отважиться влезть в черную магию без внимательного рецензирования рукописи.
Утверждение, или гипотеза, или кредо, что Солнце остановилось, — наиболее отъявленный нонсенс в моей практике, а я встречал достаточно помешанных. Факт, что цивилизация существует в настоящее время, самое глубокое свидетельство, которое я знаю, что ничего подобного не случилось в историческое время. Земля не прекратила вращаться в интересах толкования (Святого писания).
Настоящее письмо, конечно, не для публикации или какого-либо дальнейшего использования, а лишь для того, чтобы сообщить, что для одного читателя научных книг издательства „Макмиллан“ вышеупомянутый слух — большое облегчение.
Искренне ваш
Харлоу Шапли».
Великовский прочел ответ Путнэма от 24 января 1950 года, в котором тот писал, что слух, о котором говорит профессор Шапли, не обоснован, так как книга по плану должна быть опубликована 28 марта сего года. Он писал, что книга публикуется не как научное издание, а как представление теории, на которую ученым в различных областях стоит обратить внимание. Поскольку представляемая теория весьма необычна, издательство уже давно готовилось к тому, что реакция на нее будет очень различной. Что касается личности д-ра Великовского как ученого, то профессору Шапли, вероятно, будет интересно познакомиться с краткой научной биографией, которая прилагается к этому письму. Статья Эрика Лараби вызвала большой интерес. Но книга заинтересует значительно больше и, надо полагать, отношение к ней профессора не останется тем же, что до прочтения книги. Вероятно, в начале марта издательство сможет прислать профессору Шапли экземпляр. Путнэм заключал свое письмо словами: «Я ценю дух вашего письма, но мне трудно поверить, что издание этой книги, представляемой нами как теория, ущемит ваши чувства по отношению к нашим публикациям в научной области».
— Путнэм, не понимаю, почему вы так встревожены и почему вы так расшаркиваетесь перед Шапли. Я бы просто оставил это письмо без ответа, — сказал Великовский, возвращая оба письма.
— Очень жаль, что вы не понимаете этого. Компания получила письмо, содержащее неприкрытую угрозу. Никакие слухи до Шапли, конечно, не доходили, потому что никаких слухов не было. Он посчитал, что это наиболее удобная и выглядящая наиболее интеллигентно форма угрозы. Мол, прекратите иметь дело с Великовским.