Иммануил Великовский
Шрифт:
— Дорогой Великовский, мне бы очень хотелось в моем очередном обозрении сослаться на вашу работу. Вы позволите мне сделать это?
Два противоречивых чувства столкнулись в сознании Великовского. Обозрение О'Нейла могло отворить перед ним многие двери, а, главное, — двери издательств. Поэтому его не могло не обрадовать предложение О'Нейла. С другой стороны, он боялся, как бы в статье научного редактора не появились сенсационные нотки, намек на рекламу, что могло бы дискредитировать в будущем его научную работу. Он уже было решил попросить О'Нейла показать ему статью перед опубликованием. Но боязнь обидеть
21. КОМПАНИЯ МАКМИЛЛАНА ПРИНЯЛА КНИГУ
Великовский очень скучал по Эрец-Исраэль. Но научную работу, которая полностью подчинила себе все его интересы, можно было осуществить только здесь, в США, вблизи больших библиотек, каких, увы, еще нет на его родной земле. Приходилось оставаться в Нью-Йорке, отсюда с болью и надеждой наблюдать за освободительным движением евреев, возмущаться преступной по отношению к ним политикой Великобритании.
Элишева полностью разделяла симпатии и антипатии мужа и так же, как он, понимала, что гигантский труд, осуществляемый Иммануилом, требует их пребывания в Америке.
Великовский с грустью цитировал замечательного еврейского поэта Иегуда Алеви: «Сердце мое на Востоке, а сам на Западе я».
Другое дело Шуламит. Увезенная из Эрец-Исраэль четырнадцатилетним ребенком, она все время рвалась на родину. И сейчас, в 1946 году, когда уже можно было безопасно пересечь Атлантический океан, она, закончив колледж, уехала в Хайфу.
Младшая дочь, Рут, осталась с родителями в Нью-Йорке.
Отъезд Шуламит супруги Великовские восприняли как нормальное течение событий.
Естественную грусть расставания с дочерью, отец попытался замаскировать шуткой, которую потом, в будущем, будет часто повторять: «Со мной остаются мои сыновья — мои книги».
В этом же году в «Scripta Academia» Великовский опубликовал тезисы книги «Века в хаосе». Внимательный читатель мог понять, что речь идет о реконструкции древней истории и ее хронологии.
Профессор Пфейфер был доволен этой публикацией. Конечно, лучше, если бы вышла из печати вся книга, но и это — серьезная заявка. Мало вероятно, что кто-нибудь в мире мог опубликовать подобную работу раньше Великовского. Просто было желательно, чтобы научный мир побыстрее узнал о новой революционной теории.
В воскресенье, 11 августа 1946 года, в «Геральд трибюн» появилось большое обозрение О'Нейла, в котором теория Иммануила Великовского, впервые провозглашенная миру, занимала основное место. Автор обозрения писал, что Земля — не такая спокойная и безопасная планета, как мы привыкли считать. «Наша заблуждающаяся философия — результат относительно спокойного периода космической активности». О'Нейл подчеркивал, что эта философия была создана людьми, считавшими, что жизнь, мир и Вселенная существуют на основании строгого порядка.
Все большие научные открытия последних пятидесяти лет указывают на то, что такая точка зрения абсолютно безосновательна. Планеты могут не занимать постоянной позиции в системе, и смена позиций могла совершаться неоднократно в течение длительного отрезка времени.
«Вероятность, что события такого масштаба имели место в историческое время, представлена в ныне завершенных исследованиях д-ра Иммануила Великовского… Он собрал в монументальный труд доказательства из летописей всех древних цивилизаций о том, что в первом и во втором тысячелетии до рождества Христова на Земле имели место ужасные катастрофы…»
О'Нейл назвал труд доктора Великовского великолепным. Упоминая, какую работу провел ученый, он нигде не излагал содержания рукописи.
«„Потрясающие мир события“ — это не просто литературный образ в труде д-ра Великовского». В двух словах О'Нейл говорит об изменениях в календаре, в наклоне земной оси и о связанном с этим изменении климата. «Несомненно, астрономы и физики дадут несколько другую интерпретацию причинам и эффектам, чем та, которая на их основании была написана и заключена ранее. Работа д-ра Великовского, хотя она еще не опубликована, представляет изумительную панораму земной и человеческой истории, которая станет призывом для ученых создать реалистическую картину космоса».
Великовский дважды перечитал статью. Как толково она написана! Вряд ли кто-нибудь другой мог написать лучше О'Нейла! Этот умный, тактичный человек нигде не перешел границ дозволенного, не разгласил вещей, о которых не следует говорить до выхода книги в свет, не допустил в статье элементов сенсационности или рекламы. Он значительно облегчил ему предстоявшие переговоры по поводу опубликования книги.
Вооружившись статьей из «Геральд трибюн», Великовский с большей уверенностью стал обращаться в издательства. Но рукопись обычно возвращалась через несколько дней после отсылки. Было совершенно очевидно: ее даже не показывали внешнему рецензенту, в лучшем случае манускрипт просматривал кто-нибудь из редакторов издательства. Ясно, что они не хотят публиковать сугубо научную книгу с колоссальным количеством сносок, с обширным списком литературы в конце каждой главы, с научным аппаратом, который не может быть интересен рядовому читателю. В издательствах, видимо, считали, что у этой книги не может быть коммерческого успеха. Зачем же ее издавать?
До конца октября 1945 года книгу отвергли девять издательств.
Великовский вспомнил совет, данный ему в Эплтон Сенчури по поводу издательства «Макмиллан».
Вероятность того, что это издательство примет рукопись, была ничтожно малой. Но ничего иного делать не оставалось.
В дождливый ноябрьский день он позвонил в знаменитое издательство и изложил причину своего желания обратиться к ним. Ему назначили время для встречи с главным редактором Гарольдом Латамом. Но утром назначенного дня из издательства позвонили и сообщили, что мистер Латам должен срочно уехать и предлагает либо перенести свидание на другой день, либо обратиться к его помощнику Джеймсу Путнэму. Великовский предпочел второй вариант.
Трудно сказать, что он был в хорошем расположении духа, входя с залитой дождем Пятой авеню в фешенебельное здание издательства «Макмиллан».
Джеймс Путнэм был не просто сотрудником, а, образно говоря, частью издательства.
Он прослужил здесь более двадцати лет. За несколько лет до войны он стал помощником президента компании. Эту должность оставил по причине весьма уважительной: ушел на войну. Возвратился Путнэм в «Макмиллан» сразу после демобилизации на должность помощника главного редактора.