Император 2025. Изначальные. Книга первая
Шрифт:
– Отцу передавай привет. А это тебе подарок, раз завтра не увидимся. С Днем рождения. – Петрович протянул мне скрученный клинок с длинным многоколенчатым лезвием из вороненого металла.
Гибкий клинок был сложен в изготовлении и использовался адептами тайного общества убийц в Китае, а значительно раньше – избранной тысячей телохранителей Императора Поднебесной. Я тренировался с подобными, но этот был просто шедевр. Петрович сместил пластину на рукояти и махнул прямо от себя. Клинок с шелестом распрямился. В длину он был чуть длиннее стандартного боккэна. Создавалось впечатление, что
– Приедешь – начнем тренировать в обоеруком варианте. Этому клинку более шестисот лет. Свое имя он тебе сам подскажет. Для того, чтобы тебе его сегодня подарить, собирался большой совет носителей этого искусства и принимал решение, достоин ты или нет. Приняли. Надеюсь на тебя и уверен, что не подведешь. А это тебе для него специальный аксессуар, – он развернул сверток, и я увидел обычные штаны серого цвета. С карманами, нашитыми в области бедер и икр. Ткань была легкой, но какой-то излишне жесткой.
– Спецткань. Опытный образец. Еле достали для тебя. Не промокает, прямой огонь держит до пяти минут. Не рвется. И в правом шве сделаны ножны для твоего клинка. Владей с честью этим достойным мечом.
Я схватил клинок, штаны и ошарашенно пролепетал: «Спасибо, дядя Володя!»
На этом все разошлись, и я остался в зале один. Чуть успокоился. Нашел ножны, которые были настолько хорошо замаскированы строчками швов, что совершенно не ощущались. Вставил туда клинок. Переоделся и пошел домой. Нужно было поторопиться, чтобы успеть на английский, а потом написать записку Ирке и ехать в аэропорт.
Рейс был в 23:00. В аэропорт я решил приехать за два часа и погулять там. С английского вернулся рано, и время до отъезда еще было. Анна Ивановна тоже подарила мне подарок. Кожаный ремень с кармашками, как у ковбоев. Кармашки были заполнены конфетами, и я решил их не трогать до аэропорта.
Пообещав передать привет родителям, я распрощался и решил заскочить к своему другу Ромке, чтоб от него позвонить Аленке. Но Ромки дома не было. Они с отцом уехали на стрельбище. Ромкин отец был заместителем командира бригады. К своим тринадцати годам Ромка стрелял из всего, что только стреляет, причем очень недурно. Я написал ему записку. Посетовав, что не успел похвастаться клинком, ремнем и штанами, побрел домой.
Делать было нечего. До Аленки не дозвонился. Никто не брал трубку. И я, весь в расстроенных чувствах и в мыслях о несправедливости мира, пригреб домой.
Есть не хотелось, хотя обычно после тренировки я готов был быка стрескать и еще на поросенка засматривался бы. Шучу. Ни разу не ел поросенка. Но по фильму «Иван Васильевич меняет профессию» знал, как он выглядит.
Написал короткую записку Ирке. Так, мол, и так. Телеграмма – аэропорт – Москва; приеду – расскажу, как мы с мамой и папой повеселились. Злой на нее. Не до сантиментов.
Забросил в сумку мыльно-рыльные и задумался – сколько брать денег? Решил взять на все про все двадцать рублей. Из копилки вытащил то, что сумел, не разбивая, – еще семь рублей пятнадцать копеек и решил, что хватит. Слышал, что самый дорогой билет стоит рублей восемнадцать. Закинул сумку на плечо. Дверь закрыл, а ключ положил под коврик.
Приключение начиналось. Но настроение было какое-то не под стать событию. В Москву я уже летал. Один. На новогодние праздники. Поэтому особой новизны не было. Что-то мешало и грызло под ложечкой. Состояние было как будто на тебя накатывает тяжелая, влажная, холодная туча на плато.
Сел в троллейбус «Ялта – аэропорт». Даже в окно не было желания смотреть. На небе не было ни облачка, и солнце заливало ярким светом горы, леса и долины. Но внутренняя туча не проходила. Наоборот, разбухала и давила. Это потом я узнал, что такое состояние бывает перед опасностью. И каждый Воин знает, что в таком случае делать: остановиться, осмотреться и ждать опасности. Готовиться!
А я попытался отвлечься. Достал плеер с кассетой «Кино» и постарался улететь в музыку. От «Скованных одной цепью» стало еще неприятнее. Достал из кармана на ремне конфету. Съел. Стало как будто легче. Так и съел все восемь конфет из восьми карманчиков. Кинул взгляд на часы – подарок папы. 19:47. Время было и на мороженое, и на поглазеть.
Вообще люблю наблюдать за людьми. Как будто проживаешь вместе с ними мгновение, прикасаешься к их жизни и ненадолго становишься ее частью.
Первым делом – билет. Я не совсем представлял, как подойду и попрошу билет в этой кассе № 2, но все оказалось просто. Подошел. Спросил. Мол, мне нужно выкупить билет до Москвы на фамилию Гаврилевский. Девушка, какая-то невзрачная, с волосами как пакля, зыркнула, натянуто улыбнулась и ответила: конечно, пожалуйста.
– Вот твой билет – за него уже заплачено.
Я удивился, но не настолько, чтобы спрашивать, кем заплачено. Решил, что папа как-то оплатил билет. Да и мороженого хотелось. До посадки я то и дело жевал мороженое с малиновым вареньем и шоколадом, закусывая двумя пирожными «Картошка» и запивая бутылкой «Байкала», стараясь понять, почему еда в аэропорту всегда такая вкусная.
Самолет, обычный ТУ-154, был заполнен на треть. Люди заходили, рассаживались и как-то сразу затихали: кто-то пытался заснуть, а кто-то и засыпал. Недолго порулив, самолет чуть приостановился на торце взлетно-посадочной полосы и, разогнавшись, оторвался от земли. В момент, когда убиралось шасси, просел, но, добавив сил движкам, начал быстро набирать высоту и одновременно резко накренился влево.
Через одно кресло от меня сидел странный дед. Он то ли дремал, то ли молился. Глаза его были закрыты. На лысой голове – тюбетейка, а вся одежда – и рубашка, и мятый пиджак – у него топорщилась.
– Ну и ладно. Конечно, лучше, чтобы я сидел у окна, но и в проходе неплохо. Скоро Москва. И мама с папой.
Как только загорелось табло, разрешавшее расстегнуть ремни, я полез за сумкой. Подумал, что с плеером время пролетит быстрее. Но не успел я раскрыть сумку, как прозвучал выстрел. Это был именно выстрел. Девушка-стюардесса упала, а на ее месте появился бородатый мужик с автоматом. Тут же заголосили несколько людей. Какие-то мужчина и женщина направили пистолеты в сторону голосящих, и раздалось еще несколько выстрелов. Крик прервался.