Император и шут
Шрифт:
Не без труда взобравшись на вторую ступень, император оказался перед Опаловым троном, крепко сжимая в руках регалии власти. Его сноха молча взирала на свекра, не в силах ни слова сказать, ни пальцем шевельнуть. Ее сковал ужас, зато Шанди блаженно улыбался. Радостными улыбками сияли также Инос и ее тетя. Все остальные от потрясения лишились дара речи. Особенно удручали их по-прежнему необъяснимо пустовавшие троны Хранителей.
Заняв место перед Опаловым троном, Эмшандар в первую очередь обратился к Уомайе.
— Прочь с глаз моих, ничтожная! — хрипло прорычал старик, ткнув мечом куда-то во тьму.
Женщина бочком соскользнула со своего кресла,
Только изгнав Уомайю, старик устало опустился на трон. Какое-то время Эмшандар просто отдыхал, тяжело пыхтя и победоносно озирая растерянные лица свидетелей его триумфа. Вообще-то Рэп понимал, что по закону, в сущности, ничего не изменилось, но император не собирался уступать трон. И хоть формально Итбен все еще оставался правителем, людские сердца повернулись к Эмшандару. Потому что правит людьми не столько закон, сколько привычка повиноваться сильнейшему. А старый император, усевшись на трон своих предков и взяв государственные регалии, делом доказал, что он не одинокий проситель, а повелитель. Единым махом завладев сердцами, он теперь мог рассчитывать и на разум сановников.
Как только окружающие начали ему подчиняться, он вновь обрел могущество и посему оказался достоин повиновения. Это порочный круг: сила порождает страх — страх принуждает к послушанию — послушание обеспечивает силу. Он неразрывен, и никто лучше старого льва не понимал это. Чтобы император вновь мог править великой Империей, достаточно завоевать преданность нескольких ее сановников. Рэп обеспечил ему такую возможность, и теперь Эмшандар мог действовать по своему усмотрению.
Предвосхитив следующий ход императора, Рэп опустился на одно колено, обнял Шанди и кивком указал мальчику на одинокую трехногую табуретку, которую Итбен приготовил для отставного императора. Нечто унизительное прежде, теперь этот стульчик мог стать хорошим убежищем для принца.
— Шанди, — сказал Рэп, — иди сядь там и смотри. Можешь «ерзать» сколько захочешь, больше до этого никому нет дела.
— Да, Рэп! Спасибо! — воскликнул мальчик и бегом бросился к табуретке. В своем неуемном восторге Шанди даже забыл взглядом спросить позволения у дедушки.
Самонадеянность Рэпа получила должную оценку императора. Но колдун словно не заметил гневный взгляд Эмшандара, а все потому, что Рэп и сам еще не остыл после своей вспышки. К тому же фавн был крупно недоволен собой — ведь он избил безоружного. В жизни он бы постеснялся воспользоваться против слабейшего палкой или камнем; тем более не могло быть оправдания для колдовства. Направляясь к неподвижной фигуре Итбена, Рэп вспомнил ворчливую старую капелланшу, мать Юнонини, когда она, взгромоздившись на единственный приличный стул в закопченной комнатенке Хононина, поучала: «Колдуны — тоже люди, мастер Рэп. Они, как и мы все, мыкаются между Добром и Злом, и мучаются они даже больше нашего, потому что мощь их по сравнению с нашими силенками неизмеримо выше».
Сегодня Рэп действительно наломал дров и выставил себя перед Инос истинным деревенщиной!
Итбену от Рэпа досталось крепче некуда. К великолепной коллекции синяков добавилось сломанное плечо и трещина в основании черепа. Коря себя за несдержанность, фавн, пока подходил к поверженному противнику, привел тело врага в порядок, так что Итбен испуганно глазел на склоняющегося к нему колдуна. С запоздалой догадкой Рэп сменил цвет тоги русала с пурпурной на чисто белую. Протянув руку, он помог человеку подняться на ноги и, оставив его стоять перед ступенями Опалового трона, вернулся, вежливо игнорируя ярость императора, на свое прежнее место между троном Хранителя и возвышением императорского трона. Не решаясь трогать колдуна, который только что оказал ему неоценимую услугу, Эмшандар выискал более стоящую мишень, на которой он бы сорвать свою злость... и нашел жертву.
— Ипоксаг!
— Ваше величество? — Маленький рост сенатора не мешал ему отлично скрывать большой страх, поселившийся в его сердце.
— Мы неплохо помним Акт о престолонаследии, — начал Император. — Существует четкая градация в назначении ретентства — верховная власть может быть передана лишь следующему по линии. Наша дочь отказалась?
— Сир, — промолвил Ипоксаг, предварительно потеребив свои усы, — со всем моим уважением позвольте уточнить следующим по линии был несовершеннолетний. Нас смутила двусмысленность формулировки. Были значительные дебаты, второму по линии...
— Свинячьи потроха! — фыркнул Эмшандар, а лицо его от ярости покрылось красными пятнами. — Естественно, были! Гниды приблудные! Конечно! И что же?
Сенатор, видимо, искренне желал провалиться сквозь землю.
— Большинство были согласны с таким решением, сир... незначительно, сир, но...
— Так почему Ороси не стала регентом?
Ипоксаг уныло маялся под золотыми решетками канделябров.
— Существует положение об отводе неподходящего кандидата, сир, а, по мнению некоторых почтенных сенаторов, долгое отсутствие твоей дочери убедительно доказывало ее глубокую неосведомленность в делах и в сложившейся ситуации, ну и...
— Погань! — прорычал император. — Клоака вонючая! Если что и беспокоило их, так наличие эльфийской крови в жилах Лисофта, а также раскосых глаз у обоих ее сыновей. Разве не так? Не пожелали приблизить к трону косоглазых принцев?
— Эта точка зрения никак... Вслух подобное никогда не высказывалось, сир, ни при мне, ни тем более публично, ни...
— Поганая пасть! Вместо нее вы предпочли полурусала! Поименного голосования конечно же не было?
— Нет, сир.
Несколько бесконечных мгновений император угрожающе сверкал глазами на несчастного сенатора, а затем веско отчеканил:
— Отныне регентство Итбена аннулируется. А если в будущем вновь понадобится подобное для нас или для нашего внука, оно будет возложено на нашу дочь. Это ясно?!
— Да, сир, — после небольшой паузы выдавил Ипоксаг.
— Ты обязуешься содействовать ее интересам?
— Да, сир, — после еще более длительного молчания прохрипел сенатор.
— Даешь ли нам, сенатор, свою клятву в этом и будет ли она принесена свободно и без принуждения?
Сенатор опасливо покосился на Рэпа. Таинственная улыбка колдуна Ипоксагу явно не понравилась; четыре упорно пустовавших трона тоже отнюдь не обнадеживали. В конце концов, уступая очевидной угрозе, он сдался:
— Да, сир. Клянусь.
— Уммфф! — пропыхтел Эмшандар и вызвал следующего: — Консул!
Вскоре хитрый лис добился клятвы верности у каждого присутствовавшего импа, включая и маршала Ити, который был единственным, кто дал ее добровольно и с радостью. К тому времени, когда опрос придворных окончился, Итбен уже исчез. Обнаружив, что из пурпурной его тога превратилась в белую, а бывшие приверженцы переметнулись к старику, он тихо направился к потайному выходу. Рэп отпустил его, а Эмшандар либо не заметил, либо не счел нужным замечать бегство противника, хоть и не забыл про него.