Император и Сталин
Шрифт:
— Комментируя такие катастрофические результаты хозяйственной деятельности, помещик М.С. Балабанов пишет:
«Надо просто удивляться, как может наш крестьянин выносить подобные налоги (в среднем до 50 руб. на двор…), не обладая достаточным количеством земли, совершенно не зная рациональной техники земледелия, не зная даже простой грамотности, почти не обучаясь никаким ремёслам и не занимаясь никакими кустарными промыслами, которые позволяли бы ему с большой пользой утилизировать продолжительный зимний досуг…»«Поставленный такой жалкой обстановкой в самое крайнее положение, — пишет уже Н. Флеровский, — работник решается на последнее средство — он бросает свой дом и свою семью и идёт за тысячи вёрст отыскивать средства уплатить свои подати и оброки.»
Вопрос
— Есть мнение, — ещё одна пауза и стальной взгляд, как каток, катящийся по сидящим за столом министрам, — что герои нужны там, где не хватает профессионалов. Я надеюсь, что присутствующие здесь являются профессионалами…
К сожалению, в России медленно запрягают одни, а вскачь должны нестись другие. Это неправильно. Есть те, кто создаёт проблемы, и те, кто их решает. Нам же нужны люди, которые делают так, чтобы проблем не было. Особенно, когда это уже угрожает существованию самого государства.
Тишина в салоне стала звенящей. В ней глухой голос императора казался эхом волн, перекатывающихся за бортом яхты.
— Как писал мне военный министр, — при этих словах все посмотрели на генерала Куропаткина, вздрогнувшего и попытавшегося стать ниже ростом, — когда земля стала плохо кормить население, это отразилось на снижении физических качеств рекрутов — уменьшением роста, замедлением физического развития, большей восприимчивостью к заболеваниям. Одним словом, ещё немного времени, и в нашем государстве некого будет не только эксплуатировать, но и некому будет воевать…
Как думаете, господин военный министр, генерал Куропаткин, мы заслужили, чтобы крестьяне за нас воевали? Молчите? Вот и я считаю, что не заслужили.
Если мы ещё не заслужили, чтобы наши подданные за нас воевали, надо сделать это срочно, отложив все остальные дела на потом, потому что, когда начнётся война, делать это будет поздно. Прошу всех присутствующих считать себя мобилизованными вплоть до выработки детального плана преодоления кризиса в сельском хозяйстве и отнестись с пониманием к некоторому ограничению вашей свободы. Лучше это сделать самим, чем это сделают те двадцать пять миллионов обездоленных. Когда низы сильно не хотят жить по старому, то и у верхов жизни не будет…
*Маресс Л.Н. Пища народных масс в России // Русская мысль. 1893.
Яхта «Штандарт». У побережья Поти. 4 часа пополуночи.
Когда в шторм низко, над самым морем, пролетают мрачные черные тучи и рассеянный солнечный свет еле просачивается сквозь них — среди дня наступают глубокие сумерки, и море может показаться совсем черным, хотя большую часть черноты к его цвету добавляет страх перед непогодой.
Вот так, вероятнее всего, и появилось название «Черное море». Ведь тюркские или персидские путешественники, давшие морю это имя, пришли сюда с берегов более солнечного Средиземного, где и зимы-то настоящей не бывает. Увидели переселенцы первый зимний шторм и сказали — черное море! Ашхаена — по древнеирански, Кара Дениз — по тюркски.
Однако сейчас море было отнюдь не чёрным. Его вообще не было. Вместо него за бортом — туман с сажей от постоянно работающих котлов. Аккурат под срез собачьей вахты он упал на яхту грязно-серым одеялом, как снег с крыши, устлав собой и спрятав под тоннами мельчайшей водяной взвеси. Иллюминаторы, надраенные бронзовые поручни, корабельная рында и полированная обшивка надстроек моментально вспотели, как стайер на сложной дистанции. Видимость нулевая.
Только что заступивший на вахту офицер вздохнул и, поёжившись, поднял воротник. Сырость безжалостно заползала под одежду. Новая, с иголочки, флотская шинель не грела.
Все-таки надо пройтись и хоть как-то согреться. Шесть шагов по мостику туда-обратно не спасают. Пять ступенек вниз. Смена поддерживает пары и палуба чуть подрагивает под ногами, как живая. Такое впечатление, что идёшь по спине громадного кита. Около талей какая-то возня и смутные тени. Кто-то из пассажиров страдает бессонницей? Пройти мимо неудобно. А вдруг нужна помощь?
— Простите, чем могу служить?
— А, это вы, мичман… очень обяжете, если поможете найти… Безделушка, конечно, но больно уж памятная… Вот тут обронил, прямо под ногами и не могу найти в этой мгле…
— Что? Где?…
Это были последние слова, которые наклонившись, успел произнести молодой офицер, после чего затылок взорвался тупой болью, отдавшейся солёной волной в нос, а в глазах рассыпались, как искры костра, оранжевые звёзды. Уже проваливаясь в небытие, слух уловил последнюю фразу, произнесённую с яростным шипением:
— Куда?! Назад! Ялик на воду, осёл! Послал же дьявол идиота на мою шею…
От штаб-офицера Специальной Охранительной команды IIIОтделения Собственной Е.И.В. канцелярииПоздеева А.А.Начальнику Секретной части Охраны Его Величества Генерал-майору Е.Н. ШиринкинуРапорт30 ноября 1900 года Весьма секретноВ исполнение предписания начальника 1-го округа Корпуса жандармов от 18 ноября сего года № 175, приемлю честь Вашему сиятельству почтительнейше донести о результатах расследования происшествия на борту яхты «Штандарт», произошедший минувшей ночью между 4 и 6 часами пополуночи. В указанное время, а именно, в 6 часов дежурная смена караула, следовавшая по левому борту яхты, обнаружила мичмана Головина, находившегося в бессознательном состоянии на палубе с обширной раной на затылке. Тогда же была обнаружена пропажа легкого прогулочного ялика. Срочная перекличка экипажа и опрос пассажиров яхты отсутствующих и пропавших не выявил. Какие-либо следы, позволяющие сделать предположения о личности нападавшего и об орудии преступления, отсутствуют. Мичман Головин помещён в лазарет и взят под охрану. В себя не приходил. По бортам и на баке яхты выставлены усиленные караулы. Пассажиры ведут себя спокойно. Среди экипажа волнений нет. Штабс-ротмистр Поздеев А.А.
Резолюция на рапорте:
Всем пассажирам, кроме Е.И.В и указанных им лиц, до особого распоряжения корабль не покидать. Запросить помощь у III отделения в Тифлисе для осмотра берега. Генерал-майор Ширинкин
Глава 7 Декабрь 1900. Британия. Белфаст Freemasson halle
В 1899 году в клокочущей и дымящейся сепаратизмом Ирландии прошли первые выборы в советы графств. Они ожидаемо принесли победу тем же непримиримым ирландским националистам, которые уже господствовали в представительстве от Ирландии в палате общин и вообще являлись главными заводилами ирландской ирреденты. Эти суровые ребята никогда не отличались склонностью к вегетарианству. Человеческая жизнь стоила в Ирландии всегда недорого, а жизнь англичанина на этой мятежной территории вообще измерялась пенсами.
Джентльменам, а особенно высокопоставленным, путешествовать по Ирландии без надёжной охраны категорически не рекомендовалось. Однако, было во всём этом океане религиозной и национальной ненависти одно хорошее обстоятельство — количество чутких глаз и ушей, способных увидеть и услышать что-либо для передачи в Виндзорский замок, было кратно меньше, чем в любом городе Англии, Шотландии или Уэльса.
Поэтому двое собеседников, назначив встречу в Белфасте в здании с оригинальной архитектурой Freemasson halle, чувствовали себя более-менее спокойно и раскованно. Тем более, что сейчас они были отнюдь не британскими вельможами, а простыми вольными каменщиками, братьями ложи Великой Англии, и даже одеты были соответствующе, хотя куртки мастеровых смотрелись на раздобревших фигурах, как на корове седло.