Император Мэйдзи и его Япония
Шрифт:
Предполагалось, что в Токио Николай остановится в европейском особняке принца Арисугава Тарухито, семь тысяч школьников должны были приветствовать его на столичных улицах. Он предполагал пробыть в Японии целый месяц. Серьезная японская печать, восприимчивая к сигналам, подаваемым правительством, стала готовиться к визиту цесаревича заранее. Предупреждая вопли русофобов, газеты говорили о дружбе с Россией и о том, что Россия на Дальнем Востоке так слаба, что при всем своем желании не в состоянии проводить экспансионистскую политику. Газета «Нити-нити симбун» утверждала: «В Европе Россию можно сравнить с рыкающим львом или разгневанным слоном, тогда как на Востоке она подобна ручной овечке или спящей кошке. Те, которые думают, что Россия способна кусаться в Азии, как ядовитая змея, похожи на человека, боящегося тигровой шкуры потому только, что тигр – очень свирепое животное» [212] .
212
Цит. по: Хохлов А. Н. Японская печать о предстоящем визите в Японию наследника русского престола Николая Александровича весной 1891 г. // Япония. Путь кисти и меча. 2002. № 3. С. 27–28.
В Нагасаки Николай повстречался с молодыми русскими морскими офицерами, корабли которых стояли в Инаса. Каждый из них успел обзавестись японской «женой». Под воздействием рассказов офицеров и только что прочитанного романа Пьера Лоти «Мадам Хризантема» Николай якобы также захотел обзавестись «временной женой», но наступившая Страстная неделя помешала исполнению желания молодого человека. Во время Страстной недели Николай выезжал в город инкогнито, никаких официальных встреч японцами не проводилось из уважения к православным обычаям. Но секретные агенты повсюду сопровождали цесаревича, и нам поминутно известны все его перемещения.
Цесаревич Николай в коляске рикши
Спустившись на берег, Николай катался на рикше, покупал сувениры и даже провел какое-то время у мастера татуировок. Японские мастера считались лучшими в мире – только они владели техникой цветной татуировки. Николай не был первым членом монарших семей Европы, кто захотел воспользоваться их услугами. В 1881 году английские принцы Альберт и Джордж уже сделали себе татуировки в Иокогаме. У японцев такая «неразборчивость» вызвала откровенное удивление – ведь в Японии с помощью татуировок раньше клеймили преступников, татуировались только представители низших классов.
Но прихоть августейших особ пришлось удовлетворить. На «Память Азова» явились два мастера. Один из них «работал» с Николаем, другой – с его двоюродным братом Георгом Греческим, который сопровождал Николая во время путешествия. Правую руку Николая украсило изображение дракона – с черным телом, желтыми рожками, красным брюхом и зелеными лапами. Несмотря на секретность визита мастеров, сведения о том, что на руке наследника русского престола теперь красуется дракон, просочились в печать.
Татуировка
Посетил Николай и русское кладбище в Инаса, которое к его приезду привели в порядок. Причем он никак не мог дождаться, пока принесут ключи от ворот, а потому попросту перемахнул через забор, выполненный в виде цепей. После осмотра могил он преподнес свой портрет с подписью буддийскому монаху – хранителю кладбища [213] .
После празднования Пасхи, 4 мая цесаревич отправился в Нагасаки уже в качестве представителя русского царя. Николай осмотрел выставку керамики, посетил синтоистское святилище Сува, участвовал в застольях. Ночью официальная программа пребывания сменилась неофициальной. Вместе с Георгом они посетили ресторан «Волга», где его хозяйка предложила им развлечься с двумя девушками. Имена их известны, но историки до сих пор спорят, кому из августейших братьев принадлежала каждая из них. Братья вернулись на борт корабля в четыре часа утра.
213
Дневники святого Николая Японского. Т. 2. С. 503.
Далее Николай отправился в Кагосима, бывшую столицу княжества Сацума. Несмотря на то что множество нынешних токийских реформаторов вышли именно оттуда, Кагосима до сих пор воспринималась как оплот консерваторов и никогда не значилась в программе пребывания иностранных гостей. Поэтому многие японцы сочли включение Кагосима в программу пребывания цесаревича несколько странным. Поползли слухи, что русские привезли с собой Сайго Такамори, который якобы чудесным образом спасся от преследования правительственных войск и нашел убежище на необъятных российских просторах. Два года назад власти реабилитировали Сайго. Они полагали, что исключение Сайго из числа диссидентов поможет лишить его ауры страдальца и борца за справедливость. Однако и сейчас кто-то думал, что теперь-то Сайго наведет порядок в стране и защитит бедных, возглавит нападение на Корею и заставит западные державы пересмотреть неравноправные договоры. Кто-то надеялся на то, что банкноты, которые выпускал Сайго во время восстания, будут обменены на настоящие деньги. Однако большинство думало по-другому: ненавидя Японию, цесаревич доставил Сайго, чтобы тот развернул подрывную деятельность. Эти люди говорили: флотилия цесаревича огромна – она состоит из семи кораблей. Причем водоизмещение «Памяти Азова» составляет 6000 тонн, «Адмирала Нахимова» – 8524, «Владимира Мономаха» – 5593, а сопровождает их «крошечный» японский корабль «Яэяма» всего в 1609 тонн. Как бы чего не вышло, – беспокоились бдительные подданные Мэйдзи.
Цесаревич Николай (среднее изображение, в центре) и Сайго Такамори (справа от него) в Кагосима
Николая принимал Симадзу Тадаёси, бывший князь Сацума. Он был единственным из присутствовавших на церемонии провозглашения конституции, кто отказался в угоду веяниям времени постричься по-европейски. Тадаёси предложил цесаревичу развлечения в чисто самурайском духе. Николая приветствовали 170 пожилых самураев в полном боевом облачении. Они исполняли традиционные танцы, сам Тадаёси продемонстрировал искусство стрельбы из лука. К седлу всадника был привязан волочившийся по земле набитый соломой мешок. Мчавшийся вслед за ним Симадзу на полном скаку должен был поразить мешок стрелой. Это действо называлось «погоня за собакой».
Николаю очень понравился прием, оказанный в Кагосима. Будучи по натуре человеком весьма консервативным, он оценил «чистоту» японской культуры, которой якобы еще не успела коснуться европеизация.
Затем Николай прибыл морем в крупнейший торговый порт Кобэ, на долю которого приходилось в это время 30 процентов японского экспорта и 39 процентов импорта. В Кобэ цесаревич пересел на поезд и добрался до Киото. Город был увешан флагами России, Греции и Японии, на специально воздвигнутой к приезду Николая триумфальной арке красовалась надпись на русском языке «Добро пожаловать!». В Киото цесаревичу предложили развлечения «в японском вкусе»: он посетил дворец Госё, буддийские храмы Хигаси-Хонгандзи и Ниси-Хонгандзи, наблюдал древнюю игру кэмари (разновидность футбола), стрельбу из лука. Николай купил произведения искусства на сумму, превышающую 10 000 иен, и пожертвовал в Ниси-Хонгандзи 200 иен для помощи бедным. Жалование охранявших Николая полицейских составляло 8—10 иен в месяц.
11 мая Николай, Георг и принц Арисугава уселись в только что присланные из Токио новехонькие коляски усовершенствованной конструкции. Обычную коляску рикши вез возница, которому помогал один толкач. На сей раз из уважения к статусу пассажиров вознице помогали два толкача. Но даже высочайший статус ездоков не мог обеспечить им конного экипажа: узенькие улочки не способствовали развитию гужевого транспорта.
В сопровождении свиты принцы трех стран отправились в город Оцу на берегу озера Бива, самого большого в Японии. Еще в VII веке в Оцу непродолжительное время находилась резиденция государя Тэнти, город представлял собой крупнейший торговый центр – там находилась рисовая биржа. Окрестности славились своими непревзойденными видами.
В Оцу, так же как и в Киото, организованные японцы приветствовали цесаревича и махали флажками. Насладившись видами живописного озера, Николай отправился в обратный путь. Длинная процессия рикш растянулась на пару сотен метров, Николай находился в пятой коляске, Георгий – в шестой, Арисугава – в седьмой. Узкую дорогу охраняло множество полицейских. Охрана августейших особ была в Японии делом особенно трудным – ведь этикет запрещал поворачиваться к ним спиной, так что полицейские не имели возможности наблюдать за толпой. К тому же они должны были следить за тем, чтобы никто не наблюдал за процессией со второго этажа, чтобы при появлении кортежа все сняли головные уборы и закрыли зонты. Подданным Мэйдзи в присутствии российского престолонаследника также запрещалось обвязывать голову и шею полотенцем, надевать короткие одежды, не закрывающие обнаженных ног. Все это считалось неприличным. Ширина запруженной людьми улицы составляла четыре с половиной метра. Полицейские стояли друг от друга на расстоянии 18 метров.