Император мира
Шрифт:
Дольмаэро, сидевший с Низой спина к спине, недоверчиво хмыкнул:
— Маловероятно, мастер Фломель. И потом наши умы и души более не принадлежали бы нам, не вступись за нас Руиз Ав.
— Ну и сколько еще они останутся нашими? — вопросил Фломель. — Кроме того, если бы я никогда не узнал, что мой мозг переделан, какая бы мне была разница? По-моему, это не так уж страшно.
— Правильно, так и должно быть, — сухо заметил Мольнех.
— Что ты хочешь этим сказать? — взвился Фломель.
— Внешнее проявление вещей всегда заботило тебя гораздо больше,
Мольнех был мрачен. Таким Низа его не видела. Она с опозданием поняла, как помогала ей его непоколебимая жизнерадостность.
Фломель продолжал ныть, не слушая уговоров, поливая Руиза Ава все более колоритными и выразительными проклятиями. Низа уже не могла притворяться безучастной.
— Постыдился бы, — укорила она фокусника. — Руиз сохранил тебе жизнь, когда мы все готовы были тебя убить. Только из-за его милосердия ты выдал нас Кореане. Мы бы сидели в безопасном месте, а потом Руиз забрал бы нас оттуда, чтобы увезти из этого ужасного мира.
В этот момент громадный мужчина, который вел лодку, повернул голову и отрывисто бросил:
— Вы ошибаетесь.
— Что ты имеешь в виду? — холодно поинтересовалась Низа.
Реминт пугал ее. Он казался не человеком, а стилизованным воплощением разрушения. Она видела, как он спокойно прикончил десяток людей из охраны казарм. При этом на лице его не отражалось ничего, кроме упрямой сосредоточенности.
— Фломель вас не предавал, — ответил Реминт. — Как, думаете, мы его нашли?
— И как же? — требовательно спросила Низа, придавленная ощущением надвигающейся беды.
— Руиз Ав сказал нам, где вы. Он надеялся выкупить свою жизнь посредством ваших, думал заключить с нами сделку. Но у него ничего не выйдет. Мы все равно найдем его. Так что вас он продал совершенно напрасно.
— Я тебе не верю. — Низа злобно уставилась в затылок Реминту. — Ты нас небось за дураков держишь. Если бы вы купили нас у Руиза, вам не пришлось бы взрывать казармы и драться с охранниками, чтобы заполучить свое имущество.
— Он продал вас не нам, а кое-кому другому. Ваши новые хозяева были спесивы и несговорчивы и не желали расстаться с вами ни за какие деньги, Поэтому нам пришлось действовать несколько грубо и прямолинейно, — пожал плечами Реминт, не сводя глаз с курса.
Низа продолжала в бессильной ярости сверлить убийцу взглядом, но глаза застилали слезы. Она больше ни в чем не была уверена. На месте сердца у девушки теперь зияла кровавая рана.
Руиз внимательно разглядывал генша. Как и все существа его породы, данный экземпляр был, с человеческой точки зрения, весьма отвратителен. Покрытое мешковато висящей кожей тело, как сухой травой, поросло сенсорной клетчаткой. По приплюснутому черепу хаотически блуждали три глаза. И этот тошнотворный запах…
Инопланетянин, казалось, сосредоточил на собеседнике столько внимания, сколько генш вообще способен
— Слушай внимательно, — начал Руиз. — Твой хозяин собирается убить тебя, чтобы убить меня.
— Ты не скажешь ему, что починил ошейник?
— Скажу, только разницы никакой. Ему очень надо меня убить, так что он даже тобой готов пожертвовать.
— Ротовые отверстия генша затрепетали, подобный жест заменял этой расе скептическую улыбку.
— Я — слишком ценное имущество.
— Совершенно верно. Но если я преуспею в выполнении задания, твоя ценность значительно снизится.
— Не может быть.
— Может, поскольку человек, которого мы должны убрать, владеет огромным количеством геншей, так что твоя смерть не нанесет серьезного ущерба капиталу Публия.
Генш притих. Руиз терпеливо ждал, пока он переварит информацию; Через пять минут существо подняло голову.
— Это правда? Руиз кивнул:
— Ты сам убедишься, когда мы окажемся внутри крепости. Твои обонятельные центры будут переполнены запахами соплеменников.
Прошло еще пять минут.
— Что я должен делать, чтобы выжить? — спросил наконец генш.
Руиз откинулся на спинку стула, в нем затеплилась крохотная надежда.
— Надо подумать. Для начала у меня есть одно предложение, но это только часть проблемы. Давай снимем бешеные ошейники.
Генш в ответ задрожал, что означало отказ.
— Если я это сделаю, Публий сурово накажет меня. Он объяснял очень подробно. Ты и представить не можешь, какими ужасами он мне угрожал.
— Очень даже могу, — возразил Руиз. — Но ты не уловил основную логическую нить ситуации. Если мы не снимем ошейники, Публий просто убьет тебя, чтобы убить меня. Если же мы их снимем, он будет вынужден убрать непосредственно меня, а тебя, таким образом, пощадит. Хотя буду откровенен до конца: я хочу оставить тебя в качестве заложника — на всякий случай.
— Понятно.
— Я лично не желаю тебе никакого зла. Но я хочу выжить.
— И это вполне понятно. — Генш, казалось, не испытывал к Руизу никаких отрицательных чувств, но агент поостерегся приписывать негуманоиду человеческие качества.
Руиз вынул из кармана пульт управления ошейниками:
— Мы должны нажать отключающую кнопку одновременно.
Генш не двигался. Потом из второго рта вынырнуло тонкое полупрозрачное щупальце и коснулось кончиком кнопки.
— Я готов, — сказал он.
Оба нажали на кнопки, и ошейники, негромко щелкнув, упали на пол.
Руиз глубоко вздохнул и помассировал натертую шею. Ему хотелось насладиться этим маленьким глотком свободы, но время уходило.
— Хорошо ли тебе удается проникать в человеческие умы?
— Мои успехи пока очень скромны. Но со временем я научусь.
— Времени больше нет, — отрезал Руиз. — Что ты знаешь о погружении в голомнемонический океан деструктурированной личности?
Генш нахохлился:
— Об этом и подумать тяжело… Сознание такого человека — это холодное место, озаренное нестерпимо ярким светом.