Императорский воспитанник
Шрифт:
Утром, разбуженный Максимилианом, «герцог» почувствовал себя совершенно несчастным. Вдобавок к тому, что он опять не выспался, отвыкшие за два года мышцы ужасно болели после вчерашних упражнений. Угрюмым и не ожидающим от судьбы ничего хорошего — таким застал его пришедший точно ко времени кай Грено.
— Это что за умирающий лебедь? — громогласно прокомментировал наставник, появляясь в дверях и окидывая своего подопечного оценивающим взглядом. — Ты на похороны собрался или на тренировку? Встать ровно! Руки подними…наклонись… да не корчи рожи, не переломишься! Так. Снимай рубашку. Ложись на пол!
— Что?! — «Умирающий лебедь» разом стал воплощением вопросительного знака. — З-зачем
— Затем! — отрезал Грено, без лишних церемоний вытряхивая Дана из рубашки, как мусор из корзинки. — Запомни: когда слышишь приказ, надо выполнять, а не задавать глупые вопросы! — Ловкая подсечка и подхваченный вовремя Дан достаточно плавно и вместе с тем стремительно оказался на полу.
— Руки вдоль туловища! — продолжал командовать Грено. — Голову положи удобнее, — его сильные руки с твердыми мозолями профессионально, быстро и безжалостно принялись растирать, разминать и растягивать натруженные с непривычки мышцы ученика, не считаясь с болью в них.
— Ай! Ой! Что вы делаете? Больно же! — возмущенный Даниэль попытался встать, но не тут-то было. Реакция у Грено была — обзавидуешься. Пришлось стерпеть и это, очередное издевательство над «своей светлостью». Впрочем, от вскриков Даниэль удерживаться и не думал. «Ай!» и «Ой!» продолжали раздаваться в комнате, когда железные руки мучителя бесцеремонно задевали болезненные участки.
— Не визжи, как шлюха под клиентом, — со всей прямотой, свойственной его солдатским манерам, прокомментировал «ай» и «ой» Грено. — Соплякам и бабам не место среди мужчин! Учись, пока учат!
За это время мужчина успел основательно «промесить» Дану руки, плечи и спину, а теперь, не снимая с него штанов, бесцеремонно принялся за то, что пониже: не задумываясь о неприятных последствиях воспитания, как следует прошелся по обоим ягодичным мышцам, а потом взялся за бедренные и икроножные.
Даниэлю не оставалось ничего, кроме как заткнуться. Кому охота быть постоянно осмеянным! Однако, когда массаж затронул… особо чувствительные поверхности, он все же не удержался и пару раз застонал, за что получил от Грено еще пару «крепких мужских выражений». Массаж делал свое дело — боль в мышцах значительно уменьшилась. Но Даниэль был так раздосадован, что охота к занятиям улетучилась, так и не появившись. Кроме того, «герцога» очень напрягало присутствие на тренировках Каролины. Она была живым воплощением его падения, его позора. Лан только усиливал эту картину. А то, что принцесса на занятиях легко обставляла его по всем параметрам, доводило Даниэля просто до белого каления. Он ненавидел ее, старался даже не смотреть в ее сторону и… не мог не смотреть! Бежала ли Каро свои неизменные двадцать кругов, фехтовала или крутила сальто, — взгляд Даниэля, как магнитом, тянуло в ее сторону. В такие моменты он частенько останавливался, и палка наставника неизменно возвращала его к «делам насущным».
После тренировки был непродолжительный перерыв на завтрак и краткий отдых, а потом за Дана всерьез взялись преподаватели. На сей раз коротким объяснением дело не обошлось, и три профессора — математики, словесности и истории — терзали мальчишку почти до самого вечера. Поскольку каждому надо было выяснить, что их ученик знает, а что уже успел благополучно позабыть, они устроили форменный экзамен. И отпустили Дана только под вечер.
В таком ритме и покатился день за днем — с утра неизменная тренировка под ободряюще-уничижительные комментарии Грено, потом учеба… несколько первых дней профессора держали Даниэля в учебной комнате до самого вечера.
Давалось такое насыщенное расписание привыкшему к безделью мальчишке нелегко. Все мучительнее
Однако на Даниэля это не действовало. Он не слышал, да и не желал ничего слышать. Просто отбывал время, считая минуты до окончания уроков. На вопросы по пройденному материалу отвечал невпопад, а под конец недели и вовсе перестал являться на занятия…Один единственный плюс такого плотного графика был в том, что на тоскливые размышления у мальчика не оставалось ни сил, ни времени. Вечером он едва успевал поесть и засыпал крепко, будто выключили до утра. Чтобы УТРОМ все повторить сначала.
Словно и этого было мало, всю неделю то в одном коридоре, то в другом Дан стал натыкаться на своих бывших друзей. Складывалось впечатление, что Герх и компания подкарауливают свергнутого кумира специально. Скорее всего, так и было, потому что те ни разу не упустили возможности ткнуть Дана носом в его незавидное положение и поиздеваться над ним. И даже если мальчишка пытался их игнорировать, они, как совсем недавно он сам в отношении Каро, за его спиной обменивались громкими насмешливыми комментариями. И, что характерно, случались такие встречи неизменно, когда Даниэль был один. В присутствие Грено или кого-то из профессоров задевать его не решались.
Даниэль изо всех сил старался не реагировать на обидные выпады. Он делал вид, что не замечает и не слышит бывших «друзей», но каждый раз срывался. Они видели это, его потуги еще больше забавляли их, и с каждым разом издевательства становились все злее и изощреннее. Перемещение по коридору теперь превращалось для Даниэля в настоящую пытку.
Так прошла почти неделя. И вот в один из вечеров Максимилиан, как никто искренне переживающий за своего господина, не вовремя проявил свое сочувствие. Дан как раз только вернулся после очередной встречи со своими мучителями. Максимилиан, что-то давно подозревающий, вышел ему на встречу и стал невольным свидетелем унижения. Его никто из бывших прихлебателей стесняться и не подумал.
У Даниэля в ушах все еще звучали сводящие с ума насмешки изобретательного на гадости Герха. На этот раз компания решила поразвлечься, притащив в коридор и девчонок…громогласно предлагая тем попросить у ее высочества разрешения поприсутствовать на очередном воспитательном мероприятии — голозадых герцогов еще никто из них не видел. Отвратительное хихиканье до сих пор словно преследовало униженного мальчишку.
— Ваша светлость, может быть… — Максимилиан заботливо взглянул в глаза Даниэля, — рассказать принцессе?
— Пошел вон! — заорал не своим голосом «его светлость», выливая с этими словами все накопившееся раздражение. — Вместе со своей принцессой, пшел!
— Ваша светлость… — Максимилиан даже чуть отступил от мальчишки. — Я же для вас…
Разъяренный Даниэль уже занес руку, чтобы ударить настырного слугу, но вспомнил, чем закончился для него прошлый раз и передумал. — Убирайся! — процедил он сквозь зубы, опуская руку. — Все вы против меня!
Максимилиан молча и довольно долго смотрел на своего «герцога»… сразу как-то сгорбившись и словно усохнув. Стало заметно, насколько он уже стар. Потом так же молча повернулся и тихо ушел.