Империя огня. Амнезия в подарок
Шрифт:
— Я не собираюсь ничего отнимать у вашей эньоры! Сколько еще раз мне повторять это?!
— Уже отняли, — возразила тихо Нереза. — Одно ваше присутствие здесь – мука для нее. Молодость Кинзии на исходе, а тут вы – болезненное напоминание о том, что на всякую женщину всегда найдется замена, более свежая и более яркая.
— И что мне делать? Сидеть в комнате и не отсвечивать, чтобы не задеть эньору?
— Вам нужно быть поосторожнее и потише.
— Пробовала, ничего не изменилось. Ярлык уже прикреплен и судить меня по нему будут, даже если я начну
— А вы постарайтесь.
И вот тут я взорвалась.
— Стараться? Мне? А может, постараться надо тупому бревну, которое вы зовете владетелем? Может, это ему следовало подумать, прежде чем привезти меня сюда, под нос своей несчастной жене? Хотя нет… он не тупое бревно, а жестокое. Ему просто плевать, что думает его жена обо всем этом.
Нереза прижала руки ко рту и испугалась. Не моего гнева испугалась, а того, что меня услышат, донесут эньоре и потом нас накажут.
— …И Кинзия тоже хороша, терпит, — продолжила я. — Будь я хозяйкой, никто посторонний без моего ведома бы в дом не вошел!
— Это вам так кажется! Молодая вы, не понимаете, как мир устроен. У кого сила, тот и главный, и пусть он хоть сто раз неправ, придется подчиняться.
В дверь постучали, и служанка чуть сознание от испуга не потеряла. Вздохнув, я сама подошла к двери и открыла ее.
В коридоре стоял Мариан, в руке он держал книгу.
— История и правила огненных поединков, — произнес он, улыбаясь. — Ознакомься.
— Зачем? — спросила я.
— Завтра в Ригларке будут огненные поединки. И мы поедем смотреть.
У меня в горле пересохло.
— Ригларк? — проскрежетала я. — Поединки?
— В поединках самые сливки участвуют. Может, тебе приглянется кто-то. — Приглядевшись ко мне, Мариан спросил: — Лери, что с тобой? У тебя такой вид…
— Напугали меня, — соврала я, глядя глаза плада, — сказали, вот-вот вернется владетель.
— И что?
— Кончится тогда моя свобода, — вздохнула я.
— Ничего не бойся, — заявил Сизер.
— Но Гелл...
— Никого не бойся, — с нажимом произнес мужчина, и, вручив мне книгу, шепнул: — Лучше думай о том, какое платье надеть завтра и как уложить волосы, потому что весь Ригларк будет на тебя смотреть.
Сказав это, Сизер ушел.
Толкнув пальчиком дверь, чтобы та закрылась, я повернулась к Нерезе, которая стояла ни жива ни мертва, и протянула:
— Голубчик влюблен по уши. Вот она сила, Нереза.
На этот раз возражать она не стала.
Жако, как всегда, стоял с утомленной, но высокомерной миной, словно мир недостоин его, такого нарядного и утонченного, видеть. Я справилась с искушением подойти к нему и прошмыгнула мимо.
До поворота оставалось совсем ничего, когда меня настиг требовательный окрик управляющего.
— Эй ты! Куда?
Вжав голову в плечи, я шмыгнула носом и промямлила:
— Мне на кухню… я быренько…
— Новенький, что ли?
— Угу.
— Подойди.
Шаркая ногами, я подошла к Жако. Я очень старалась себя не выдать и лицо прятала,
— Вы!..
— Я, — улыбнулась я, и шапку поправила, чтобы на лоб сильно не сползала.
Глаза Жако, большие, черные и блестящие (говорят, он в них для выразительности что-то закапывает), живо пробежались по моим одежкам и вернулись к лицу.
— Ну как я вам? — спросила я, складывая руки на груди, которую плотно перетянула платком. — Похожа на мальчишку?
— Вы позволите? — деловито спросил Жако, шагнув ко мне.
— Вам – все, что угодно, — кокетливо проговорила я.
Управляющий поправил шапку на моей голове, так что она, наконец, села нормально, затем ослабил узел шейного платка и пояс тоже ослабил, так что брюки на мне стали сидеть свободнее. Отойдя на шаг, он придирчиво меня осмотрел.
— Теперь лучше? — спросила я.
— Что бы вы ни надели, лицо-то у вас все равно девичье, беленькое.
— Никто не будет приглядывать к простому мальчишке, правда ведь?
— Раз уж вы взялись рядиться в мальчика, эньора, — взял строгий тон Жако, — то во всем соответствуйте.
— Это как?
Управляющий заговорщицки улыбнулся.
Денек выдался неплохой для этого времени года: ветер отогнал тучи подальше, к Дреафраду, так что не было дождя, и туманы не висели над долиной. Однако воздух все равно был влажный и холодный, но он был мне уже не страшен: уроки верховой езды на свежем воздухе хорошо укрепляют организм, а я «укрепилась» достаточно. Никем не узнанная и оттого безумно довольная, я шла через двор.
У черного закрытого экипажа, на дверцах которого был изображен символически красноватый огонь Геллов, стояли брат и сестра – Кинзия и Мариан. Они, как всегда, ярко выделялись своей красотой: Кинзия – изящной и холодной, а Мариан – правильной и теплой. Кстати, слуги шутят, что Жако согласился служить в доме Геллов, потому что они бесспорно красивы, а он большой эстет.
Утром за завтраком Мариан спросил у меня, хочу ли я поехать с ними в Ригларк, чтобы посмотреть на состязания пладов. Вздохнув печально, я ответила, что эньор Гелл велел мне не покидать замок, и, игнорируя удивленный взгляд Сизера, стала смотреть в тарелку. Мариан стал убеждать меня, что с ними поехать можно, но я лишь головой покачала, поставив его в тупик, а вот у Кинзии явно улучшилось настроение.
Пожелав пладам веселья и хорошего пути, я, огорченная, вышла из-за стола. Мариан потом пришел ко мне и спросил, что это я делаю, а я ответила, что не хочу расстраивать его сестру, ведь на этот день у них столько всего запланировано.
Сизер не стал меня уговаривать – уговаривать вообще не в его натуре – и, сверкнув глазами, ушел. Нерезу я тоже в свои планы не посвятила: она бы не одобрила и, возможно, попыталась бы мне помешать. Я в ее глазах жуть, какая бунтарка, опасный социальный элемент.